— Я ему про г-гнедого, а он — про ворона! — до глубины души возмутилась Асылбика. — Ты что, оглох? Совсем не слушаешь меня. Может быть, шурале за жеребцом г-гонялся? Что т-тебе стоит ответить?..
— A-а, ты про жеребца… Да, да, разумеется, всю ночь на нем шурале катался. — Арслан метнул на жену из-под густых бровей лукавый взгляд. — Вот что, готовь смолу.
— Все бы насмехался надо мной, б-бессовестный!
— Не шучу. Обязательно нужна смола. Помажем жеребцу хребтину. В другой раз надумает шурале мучить его, вспрыгнет и — прилип. Никуда ему не деться, заполучим живьем.
Асылбика побелела от страха. Пуще смерти боялась она леших-шурале, чертей и прочей нечистой силы. «А вдруг и взаправду шурале носился верхом на гнедом?» — подумала она. Спросить бы, не натер ли леший холку коню, но муж опять поднимет на смех. Успокаивая себя, она робко предположила:
— Нет, наверное, т-табунщик Алимгул устроил себе скачки. Кто, как не он, бродит по ночам и ухает, словно филин.
— А вдруг он из шуралиного рода, Алимгул-то?
— Опять смеешься!..
Чтобы успокоить жену, Арслан пошел к жеребцу, стоявшему в тени дуба. Да, конь был сегодня не похож на себя. Пригляделся внимательней и присвистнул: на морде высохла кровь, на бабках клоками выдрана шерсть, видны глубокие следы укусов.
— С волками схватился, — определил Арслан.
— И я т-тебе о том т-твержу, мол, что-то случилось. А т-ты заладил свое: ворон да ворон. Далась т-тебе эта негодная тварь.
— Ворон — птица вещая, люди не зря так считают. Одинокий ворон кричит — быть войне. Он заранее чует кровь. Знает, будет чем ему поживиться на бранном поле. К крови это, женушка, к крови.
— О Господи, неужто снова грянет мор на нашу землю?!
Асылбика не знала, что и подумать. Арслан-батыр, видя, как вытянулось лицо жены, еще подлил масла в огонь:
— Даже если б ворон не накаркал, все равно большая смута назревает.
— Ай, Аллах, не обойди нас своей милостью! — Асылбика вовсе пала духом. Вот откуда у нее с утра дурное настроение. Не обманывают предчувствия. Волчьей стаей подбирается опасность, угрожая благополучию дома, аула, всего башкирского края. — Отец наш, послушай меня, давай начнем потихоньку готовить юрты. В Биреке давно ведутся сборы. В Касае люди тоже сидят на узлах. Скотину угоняют подальше в горы. Может быть, и мы…
— Не спеши. Если тамъянцы хотят, пускай прячутся. А я считаю, что даже в самую лихую годину не следует с перепугу заливать водой свой очаг.
Арслан-батыр не любил торопить события. Не хотелось ему с бухты-барахты покидать прочно обжитые места…
