Роберт вздрогнул. Взглянул в глаза Эль-Галада. Он вдруг понял, зачем его вызвали.
– Гетман, вы наверняка знаете, что мой сын разорвал со мной контакты, когда ушел из регулярной армии. Решил, что я не желаю помогать ему в поисках сестры.
– Конечно, полковник. Но он все еще работает на меня в силу привилегий, данных ему королем. Он свободен, но у него есть обязанности. И ранее он всегда их исполнял.
– Так далеко никто ранее не добирался, насколько мне известно.
– Вы же понимаете, господин полковник, но я не могу подтвердить или опровергнуть эту информацию?
– Отчего не пойдут эльфы?
– Они не прорвутся сквозь Горизонт без того, чтобы не возбудить тревогу балрогов. Не войдут так глубоко. Это должен сделать человек.
Воцарилось молчание. Эль-Галад спокойно глядел на Роберта, понимая, что у человека нет выхода, что очередные вопросы – лишь попытка оттянуть момент согласия.
– Гетман, вы сказали «выживет там некоторое время». – Роберт предпринял еще одну попытку: – Но вы не сказали «вернется».
– Оракул замолчала. У нас нет полного пророчества.
– Потому что оттуда не возвращаются.
– Этого мы не знаем.
– И собственного сына на эту вылазку должен послать я?
– Да, полковник Гралевский, вы.
– Мой сын не поддерживает со мной контакты вот уже четыре года. И вы об этом знаете, гетман. Он отказал в просьбе Светлейшему Господину. Отказался от службы.
– Да. Я это знаю. Это не имеет значения.
– Он может не услышать моего призыва. Он за Горизонтом. И отказался от меня.
– Но вы от него не отказались, верно, полковник Гралевский?
Снова установилась тишина, Роберт склонился над столом, сложил руки, расставив ладони, вдавливая пальцы в черный лак. Пуговицы мундира застучали о дерево.
– Значит, это я должен послать его на смерть?
– Да, полковник Гралевский, вы, – повторил великий коронный гетман Эль-Галад.
Две изогнутые сосны выглядели, словно пара старичков, скрученных ревматизмом, пытающихся противостоять слабости и бессилию. Они росли друг подле друга, переплетя ветки так, что почти могли показаться одним мутировавшим деревом с двумя стволами.
Каетан посчитал, что их сплетшиеся сучья позволят ему взобраться достаточно высоко. А поскольку росли они почти на вершине холма, то могли стать идеальным наблюдательным пунктом. И правда, когда он, слегка запыхавшись, взобрался по этой сотворенной силами природы лестнице, вдали за лесом увидел лагерь йегеров.
Азимулет просигнализировал об их присутствии еще вчера, когда Каетан искал подходящий брод на реке. Вода текла лениво, поток был шириной метров в десять, и Каетан решил, что может потратить немного времени на поиски такого места, где дно виднелось бы достаточно хорошо. Поиски не затянулись: уже через четверть часа он нашел место, где река широко разлилась между глинистыми откосами, поросшими ивами, березами и кустами боярышника, а под поверхностью воды просвечивало желтоватое дно. Река поворачивала широким изгибом, а берег здесь был достаточно пологим, чтобы по нему удалось удобно съехать. Каетан спустился с коня, подошел ближе. Он внимательно всматривался в поток, но не заметил угроз – никаких подозрительных всплесков или теней опасных тварей под поверхностью. Он вновь взобрался на Титуса и шагом двинулся к воде. Перешел реку наискось, идя вдоль отмели по дну – так что и сапог не намочил. А когда он уже выбрался на другой берег, изоляционное воздействие воды резко уменьшилось, и азимулет сообщил о близости йегеров.
