Сегодня Маришка пришла за мной к Анни и пришила мне на бежевое весеннее пальто желтую звезду, пришила старательно, точно в том месте, где сердце. У Анни я жила пять дней, там было намного лучше, чем дома. Анни вовсе не была такая уж грустная, разговаривали мы мало, больше играли. Только в последний день все испортилось, потому что дяде Пали пришла повестка. Дядя Пали – это папа Анни, я тоже его очень люблю. Всю ночь мы не спали, потому что дядя Пали должен был уходить на рассвете, а ночью они собирали для него чемодан и он прощался с Анни и тетей Борой. Обе они рыдали, как рыдает Аги, если с дядей Белой или с дедушкой случается что-нибудь нехорошее. А я всю ночь думала, что лучше бы это меня выгнали на улицу и пускай бы меня пнул сзади какой-нибудь немец, только пусть никто не забирает дядю Белу у Аги. Но дядя Пали сказал: ты об этом не волнуйся, дядя Бела повестку может получить только из Пешта, а там военные власти не знают, где он сейчас. После этого я немного успокоилась, а дома только дедушке рассказала, что дядю Пали забрали. Но дедушка считает, что это теперь еще не самое скверное, человека забирают все-таки служить, хоть и в трудовых батальонах, а здесь, в городе, немцы теперь всех свозят в школу на улице Кёрёш, да еще и целые семьи выгоняют на улицу. Бабушка сейчас чуть-чуть успокоилась, она целый день занимается уборкой. Правда, Маришка и так все делает, но бабушка говорит, для нее лучше, если она сама моет и подметает. Папу я уже давно не видела, и Маришка после обеда отвела меня к нему. Когда мы сегодня утром шли с Маришкой от Анико, на улице я не очень смотрела вокруг, а может, было еще совсем рано, и поэтому я не видела никого с желтой звездой. Но после обеда, по дороге к бабушке Луйзе, желтые звезды уже попадались. Люди шли по улице такие подавленные, опустив голову. Маришка держала меня за руку, будто маленькую, и мы старались идти побыстрее. Но я все-таки увидела Пишту Вадаша; он меня не заметил, так что я сама с ним поздоровалась. Знаю, это не очень прилично, когда девушка первая здоровается с молодым человеком, но какое имеет значение, прилично ли ведет себя девочка с желтой звездой! Привет, Ева, ответил он, не сердись, я тебя не заметил. Звезда у тебя больше, чем ты сама, сказал он, но не улыбнулся при этом, только посмотрел грустно. У бабушки Луйзы мы встретились с папой. Бабушка мне очень обрадовалась, она выглядела совсем спокойной. Сказала, ей все равно, даже если придется умереть. Ну да, ведь ей семьдесят два года, а мне всего тринадцать. Теперь, когда Пишта Вадаш так приветливо со мной поговорил, я вовсе не хочу умирать! Бабушка Луйза только за папу боится, а еще за тетю Лили, свою сестру, и за меня; она говорит, главное, чтобы мы были здоровыми, потому что тогда все можно выдержать. Пока я там была, прибежала одна соседка и сказала: арестован Эмиль Вейслович, его увели в школу на улице Кёрёш. В его гостинице взломали двери во всех комнатах, и немцы вместе с венграми унесли все, что только можно было. Бабушка, правда, с Эмилем Вейсловичем в ссоре, и все-таки она пришла в ужас. Она считала, что Эмиля Вейсловича трогать не станут, ведь его и так румыны избили, потому что он только венгров любил. Бабушка Луйза даже сказала: вот, оно надо было Эмилю – строить из себя венгра? Теперь вот венгры помогали немцам грабить гостиницу, вместо того чтобы защитить его от них. Потом пришла Маришка, отвести меня домой, и на улице было полным-полно желтых звезд. Маришка даже заметила, ей стыдно, что с нами такое творят. Да, все-таки дядя Бела прав, когда говорит, что арийцы бедняки – лучше, чем арийцы богачи, потому что богачи смеются над нами на улице, а не стыдятся, как Маришка.
