Дневник Евы Хейман - Агнес Жолт

Дневник Евы попал ко мне в 1945 году, когда я вернулась в Надьварад[1]. Сберегла его Маришка Сабо, которая долгие годы служила у нас кухаркой. Я – мама Евы, но звала она меня – Аги. Людская злоба, звериная жестокость, царившие в том аду, каким было в 1944-м году надьварадское гетто, разлучили нас друг с другом. Меня увезли в Берген-Бельзен, позже моя судьба повернулась к лучшему, я оказалась в Швейцарии, а Ева 17 октября 1944 года погибла в Аушвице[2]. С того дня, как ее подругу, маленькую Марту Мюнцер, еще в 1941 году, буквально оторвав от клубники со сливками, посадили в вагон, – Ева внутренне очень изменилась. У нее появилось навязчивое убеждение, что ее, да и всех, кого она любит, ждет такой же удел. Очень трудно было отвлечь ее, эмоциональную, чрезвычайно умную, от подобных мыслей, ставших едва ли не навязчивой идеей.

В какой-то мере – это видно из дневника – нам удалось, с помощью аргументов, в то время еще казавшихся логичными, примирить ее с жизнью. Однако боль, которую вызвала в ее сознании судьба Марты, оставила у нее в душе глубокие следы, и 19 марта 1944 года, когда немцы оккупировали Венгрию, образ подруги, очаровательной девочки, обожающей танцевать, вновь кошмарным видением возник перед нею, и вплоть до 3 июня – когда ее тоже затолкали в вагон и увезли в Польшу – она несколько раз в день вспоминала Марту и принималась рыдать. Жизнь Евы оборвалась 17 октября 1944 года. 6 июня, в тот самый день, когда союзные войска впервые ступили на землю Европы, высадив десант в Нормандии, Ева прибыла в Освенцим. Как многие миллионы других несчастных, она прошла через все ужасы концлагеря. По рассказам выживших свидетелей, она, несмотря на физические и душевные страдания, ни на мгновение не теряла воли к жизни, – этим объясняется, что ее физическое состояние, по сравнению с состоянием окружающих, оставалось, можно сказать, удовлетворительным. Двоюродная ее сестра и подруга, Марица Кечкемети, которую Ева не раз упоминает и в своем дневнике, умерла (также по свидетельству выживших) буквально у нее на руках, но воля к жизни и после этого не покинула Еву. Она делала все, на что способен человек в тринадцатилетнем возрасте, чтобы уцелеть и дождаться прихода того времени, о котором мечтали в аду фашизма окружающие ее люди. То есть эта тринадцатилетняя девочка, почти ребенок, боролась за свою жизнь так, что довольно долго противостояла потерявшим человеческий облик палачам Третьего Рейха; но, конечно, зверь в конце концов одолел ее. Чудовище, которое стало непосредственной причиной ее смерти, звали Менгеле. Не стану объяснять читателю, кто такой Менгеле: думаю, нет на земле человека, кто не содрогнулся бы, услышав это имя. К стыду человечества, он получил диплом врача, и, как рассказывали знавшие его, голос его был подобен звукам органа. Выглядел он как какой-нибудь мифологический бог. Менгеле сортировал сотни тысяч депортированных, отбирая тех, кого тут же посылал на смерть в газовой камере. И отдельно – тех, кого приговаривал к жизни.