С того концерта в Зимнем дворце минуло полгода. Тоскливое чувство, которое поселилось в душе Дмитрия Николаевича после отъезда Саши Тучковой в Москву, все-таки притупилось. Он продолжал накапливать денежную массу, давая концерты здесь и там, не вполне понимая зачем. А потери в его коллективе продолжались.
В одну из ночей Полина была с ним особенно нежна, все целовала, целовала разные участочки его тела и вдруг залилась слезами. На все его расспросы она отвечала еще более горьким плачем. Наконец, сквозь слезы сказала:
— Я выхожу замуж, Митенька. Ты не думай, не из-за денег. Он меня обожает, начал строить какой-то особенный загородный дом, где мы будем жить. Но мне так жаль расставаться: и с тобой, мон ами, и с труппой нашей и с вольным житьем в свое удовольствие… Мне захотелось иметь детей, понимаешь?
— Благословляю. Поленька. Надеюсь, ты будешь счастлива. А если жизнь с этим типом не сложится, мы всегда будем рады твоему возвращению…
На Литейный проспект, 36 он продолжал ходить. Вот и сейчас лежал в постели его обитательницы, отдыхая после продолжительного соития.
— Ты Митя, тоже стареешь, — сказала Панаева. — Волосики на груди у тебя седеют…
— Не могу сказать того же о тебе. В твоих черных волосах ни сединки, а тело как у кобылки, готовой откликнуться на первый призыв жеребца!
— Фи, что за гусарский комплимент?
— Хорошо, вот Вам другой:
Когда б я паспорт заграничный, как люди умные имел
И мог слоняться по Европе в отдохновении от дел
Каноны строго соблюдая и проторенные пути
Я во Сикстинскую капеллу вполне понятно мог зайти
Лик и грудь мадонны созерцая,
Я в душе бы ухмыльнулся: шиш!
С Панаевой Авдотьей не сравнишь…
— Вы отъявленный льстец! Но я почти растаяла… Это ведь экспромт?
Экспромтом стих, конечно, не был, Митя сочинил его пару лет назад к дню рождения некой дивной сотрудницы и там было еще много дифирамбов, ну а теперь вот решил один использовать…
Вдруг в квартиру кто-то вошел. Митя пошевелился, собираясь встать.
— Лежи, это Иван. Ему я ревновать не позволяю.
Бесцеремонный Иван Иванович просунул голову в спальню жены, рассмотрел любовников и хмыкнул:
— Почему я не удивлен? Хват ты, Лазарев, как есть хват! А знаешь, ведь ты очень похож на одного шансонье, который называет себя «мьсе Персонн». Он поет в ресторане гостиницы «Северной», не бывали? Так вот, выступает он всегда в маске, но по стати, ухваткам и голосу вылитый ты!
— Это и есть я, — вдруг признался Митя. — Каждый зарабатывает на жизнь по-своему…
