В отношении физики нас преследовал злой рок: за три года учителя менялись четырежды. Одна из них мучила нас совершенно непонятными ей самой по своей цели лабораторными работами, ход и смысл которых мы должны были описывать кто во что горазд без последующего анализа; другая требовала зачем-то вызубривать всю теорию по учебнику слово в слово, и эта «скворцовая» физика разочаровывала и даже смешила; третья, наверное очень хорошая учительница, учебное время стала уделять физическим задачам, в которых, естественно, мы сильно отстали за утерянные попусту занятия. К сожалению, и она вдруг внезапно исчезает, но через какое-то время на пороге класса в объявленный урок физики наконец-то возникает невысокая «мужская личность» с военной выправкой, столь долгожданная и нужная для гармонии педагогического процесса в нашем девчоночьем заведении. Хотя и этот наш физик появился лишь на полгода, мне сейчас стыдно, что не запомнила его имени-отчества, только цепкое прозвище Молекула. Оно, конечно, отразило его самозабвенные объяснения физических процессов, из которых одно запомнилось особенно ярко.
Обладая не только тренированным телом, но и незаурядной динамической фантазией, он замечательно объяснил нам парообразование. Расставив широко ноги и согнув их в коленях, он делал круговые движения обеими руками в такт со своими словами, а также со все ускоряющимся ритмом и интонацией крещендо. «А за-лас-ка-нна-я теплом молекула, – медленно и низким голосом начинал он, – …все ускоряет, ускоряет, ускоряет движение, а потом наконец как… выскочит… из пределов жидкости в пределы воздуха!!!» При слове «выскочит» на вершине этого пассажа он быстро, как баскетболист, вздернул руки кверху, изображая рванувшуюся ввысь молекулу. Особенно впечатлил нас его громкий взрывной выдох на глагольной приставке. Он, видимо, уподоблял скачок этой возбужденной молекулы выстрелу пули, и это явно символизировало буйную романтику ее скачка в новое качество. Ну как было забыть такое объяснение?!
В современном языкознании по образцу исследователей языков американских индейцев развивается новое направление – изучение гендерных (то есть социально-половых) различий и в русской разговорной речи. Так вот для таких новейших изысканий наш учитель со смешным, но уважаемым нами прозвищем мог бы послужить редким и очень ценным информантом. Дело в том, что он сумел в короткие сроки обогатить наш, разумеется, на редкость девчачий лексикон типично мужским фразообразованием. Когда он входил в класс и видел учебники на столах и девчонок, лихорадочно листающих их в ожидании опроса, он командовал: «Отставить оборонительные действия!» Если слышал шум в классе, приказывал: «Эй, в строю! Отставить разговорчики!» А про дальние парты еще и добавлял: «А ну-ка отрезать тылы!» Когда давал нам задание, говорил: «Так, предписание получено. Приступить к исполнению!» Он ввел в наш активный лексикон трудное слово «арьергард», которым стращал отстающих, обвиняя их в тройках «самого малого калибра» или в том, что «легко сдаются без боя».
