Элиана устало опустила голову на подушку и промолвила:
— Я тоже.
— Ты хотела набрать воды?
— Да нет. Я вышла в сад, уж и не помню зачем… Странно, что я это забыла… может, чтобы срезать цветов, не знаю… Внезапно на меня навалилась огромная усталость… Никогда раньше я такой не испытывала. В глазах потемнело, голова закружилась… Я увидела колодец. Я не хотела к нему подходить, но помимо своей воли очутилась рядом. Села на край колодца. И кувырнулась.
— Погоди. Не так быстро. Сначала скажи, что это была за усталость.
— Не знаю.
— Может, ты съела что-нибудь не то?
— Нет.
— И ты даже не смогла вернуться домой?
— Нет, не смогла.
— Элиана… Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь.
— Да нет же, дорогой, уверяю тебя.
— Ты могла бы позвать на помощь.
— Я не могла ни заговорить, ни пошевелиться.
Я умолк, пытаясь подобрать подходящий диагноз — как-никак я кое-что смыслю в медицине. Элиана — женщина крепкая, нервным созданием ее никак не назовешь. Ни одного мало-мальски пригодного объяснения я не находил.
— В общем, тебя как будто парализовало?
— Да.
— Тебе было больно?
— Нисколько… Не тревожься, Франсуа, милый… Все позади. Я не хочу больше об этом думать.
— Но я-то должен думать об этом. Твое недомогание может возобновиться.
Она прикрыла сгибом локтя глаза и очень быстро проговорила:
— Тогда уж лучше умереть.
— Перестань, Элиана. Я не узнаю тебя. У тебя было головокружение. Так. Ты присела на край колодца… Но он довольно широкий. Ты соскользнула? Как вообще все произошло?
— Я почувствовала, что ухожу… Это было сильнее меня… У меня не осталось никаких сил… Даже не было желания защищаться.
— Защищаться? Но ведь никто на тебя не нападал.
— Верно. Не знаю, как это выразить… Это было ужасно и вместе с тем приятно… Я была совершенно опустошена, расслаблена… Откинулась назад. Затылком ударилась обо что-то твердое. Тут у меня шишка…
Я потрогал шишку под волосами, и Элиана застонала. Шишка была здоровенная.
— У меня было такое ощущение, что я падаю очень долго, — продолжала она. — А потом я, должно быть, упала плашмя на воду… всплеск был оглушительный… Я не пошла ко дну, но от холода перехватило дыхание.
— Замолчи, — прошептал я.
Меня, восприимчивого, склонного сопереживать страданиям животных и людей, эти подробности мучили. Но Элиана этого не замечала. Быть может, ей становилось легче от того, что она выговаривалась.
— Я пыталась удержаться… камни были скользкие… Сознание я потеряла не сразу… там оказалось неглубоко, и я могла бы просто стоять. Так мне казалось… А после я мало что помню… Самым страшным был холод, который входил в меня.
