— Добрый вечер, — сказал Семенов, на что она ответила:
— Я давеча купила паштет.
— Я его слопал. Все, что ты приготовила, слопал. Спасибо, тетя Лиза.
— Дьяволу твоему черному костей дала, — сказала она. — При мне не жрет и погладить никак не дается, норовит выцарапать глаза. Ты его привяжи на цепь, он будет стеречь дом не хуже собаки.
Капитану не хотелось, чтобы она спрашивала, куда он уходил днем. Он включил телевизор, и они вместе сели на диван. Тетя Лиза взяла из кармана горсть семечек и отсыпала Семенову. Марс зашипел и ушел от них, «Куда ты ходил такой парадный?» — спросила тетя Лиза. «В поликлинику», — ответил капитан. «По какому делу?» — «Выписывать больничный». — «Зачем врешь? У тебя пенсия». — «Ходил проситься на работу», — сказал капитан; старушка покачала головой и сказала: «Ты бы лучше дома сидел и семечки грыз. Хочешь, будем вместе грызть и в телевизор смотреть».
— Я своего добьюсь, — сказал Семенов. — Мне дома тошно, потому что я мастер.
— Чай, ты капитан.
— Поэтому и мастер. Матросы так нас называют: капитанов мастерами называют, стармехов — дедами. Много на пароходе всяких названий.
— А, — сказала тетя Лиза и спросила, не набралось ли у него грязного белья, а то она возьмет постирать. Он ответил, что нет, не набралось. Тогда тетя Лиза взяла и пришила ему пуговицу на кителе.
Проснувшись на следующее утро, он не стал тянуться в постели — когда у человека есть цель, он не должен лежать, если даже позволяет время, а он должен подняться и сделать зарядку, конечно, в семьдесят лет не просто задирать ноги, но это необходимо, чтобы укрепить тело и дух, и после этого необходимо раздеться и встать под душ, как бы ни была холодна вода, наконец, покрякивая, растереться махровым полотенцем, побриться, почувствовать себя моложе и приобрести хорошее настроение. Потом он вскипятил кофе и выпил чашку, надел китель и отправился к доктору. Последовало то же. Зорин не подал вида и серьезно и добросовестно применил стетоскоп и измерил у капитана давление крови. «Посмотрим, чья возьмет, — подумал Семенов. — Я не могу идти напролом, но уморю вас осадой». Доктор боялся смотреть ему в глаза. Сестре опять хотелось плакать. «Я хорошо себя чувствую, — повторил Семенов. — Вы должны меня выпустить». — «Я не могу этого сделать», — сказал доктор. «Чего вы опасаетесь?» — «Я просто не имею права». — «То, чего вы опасаетесь, может случиться не только в море. Например, сейчас. Или — когда пойду по улице. Вы думаете, это меня устраивает?» — «Я не имею права», — сказал доктор.
