Капитан медленно дошел до дома и сначала позвонил себе, потом открыл дверь английским ключом. Ему навстречу явился Марс, потянулся, сел, обмотав себя хвостом, и мяукнул вполголоса. «Что, Марс, — сказал капитан, — ты, я вижу, не проголодался. Балует тебя тетя Лиза. Нехорошо такие сахарные кости бросать».
Он взял кота на руки и прошел в комнату. Ему тоже пора было перекусить, да поплотнее, и в предчувствии, что тетя Лиза не забыла и про него, он заглянул на кухню. «Она хорошая женщина, — сказал он. — Она знает, что я люблю печеночный паштет и жареную картошку с помидорами». Он достал из шкапчика бутылку и налил в стакан водки, но поднял стакан и вспомнил доктора и сказал себе: стоп, у тебя еще не все потеряно, но ты можешь потерять. «У меня не все потеряно, — объяснил он коту. — Врачей надо слушать. Они тоже неплохие люди. Лучше я буду делать то, о чем им вру: пить пиво и закусывать рыбкой». И он слил водку назад, стараясь не пролить ни капли.
Поужинав, он сел в комнате на диван, скинул ботинки и ноги в простых носках с подтяжками поставил на шкуру белого медведя. Медведь лежал, распятый четырьмя лапами, оскалившись и вытаращив глаза. Со временем шкура пожелтела и облезла. Однажды в ней заводились блохи, и капитан обвинял Марса. Он поглаживал кота от ушей к хвосту; кот дремал у него на коленях, подогнув передние лапы под брюшко. С некоторых пор капитан зажигал по вечерам только настольную лампу. Лампа направляла свет вниз, и в комнате был полумрак; стены, задрапированные хорошими коврами, приглушали звуки соседних квартир — и ему все это нравилось. Он имел телевизор, но включал его редко. Размышления в одиночестве стали для него потребностью, и он мог размышлять часами. Мысли его близко подходили к философским, потому что он был старик и умел обобщать отдельные случаи. Они боятся, что я умру на работе, — это факт, думал он. Только люди умирают там, где их застает смерть, и что бы вышло, если бы взялись гадать, где кого смерть застанет? «Что бы тогда получилось, Марс?», — спросил он, но коту было все равно, и он мурлыкал. Ничего бы не получилось, было бы глупо и смешно. А если подойти к этому вопросу с другой стороны, то многие умирают дома; значит, если бы я умер на пароходе, то, можно сказать, я бы умер у себя дома. «Только я не собираюсь, — подумал он. — И не знаю, что они прицепились. В общем, я здоровый. И главное, еще могу хорошо делать дело».
Тетя Лиза открыла дверь своим ключом. Она была в белом халате, потому что собиралась в ночную смену.
