Помешкав, я решил войти вслед за ним. В ресторане было людно. Похоже, это были завсегдатаи. На стене шкафчик дли салфеток. Подойдя к бару, я заказал аперитив, спросил, нельзя ли перекусить. Владелец, на нем синий фартук, посмотрел в зал, где всего с десяток столов.
«Через несколько минут сможете сесть. Клиент за третьим столиком заканчивает».
Мартон сидел в глубине, у входа в кухню. Перед ним бумажная салфетка и один прибор. Место напротив него было свободно. Он что-то сказал одной из двух официанток, видно, знавшей его, та принесла второй прибор. Прошло несколько минут. Мартон развернул газету, то и дело поглядывая поверх нее на дверь. И действительно, вскоре вошла женщина и, отыскав столик Мартона, села на свободный стул. Они не целовались, не пожали друг другу руки, лишь обменялись улыбкой, как мне показалось, немного грустной.
— Эта дама не жена его? — прервал Мегрэ Лапуэнта.
— Нет. Я видел его жену на улице Сент-Онорэ. Я к этому вернусь. Судя по всему, его свояченица. И возраст, и внешность совпадают. Не знаю, как бы вам это объяснить…
Каково! Почти то же самое об этой даме сказал и Жанвье.
— Такое впечатление, что перед тобой настоящая женщина… Не знаю, поймете ли вы, что я имею в виду… Женщина, созданная для того, чтобы любить. Не просто любить, а любить такой любовью, о какой мечтает каждый мужчина…
Мегрэ невольно улыбнулся, увидев краску на лице Лапуэнта.
— А я-то думал, ты со дня на день обручишься.
— Я лишь пытаюсь объяснить то впечатление, которое она должна производить на каждого. Ведь встречаются же такие женщины, при виде которых думаешь о том, что…
Юноша умолк, не умея выразить свою мысль.
— О чем же?
— Так и представляешь себе, как она прижимается к твоей груди, чувствуешь ее тепло… И в то же время ты понимаешь, что она предназначена лишь одному, способна любить искренно и преданно… Вскоре через два столика от них освободилось место. Все время, пока я за ними наблюдал, у меня было такое ощущение… Ни один из них не позволил себе ни единого фамильярного жеста… Они не держались за руки… Даже не уверен, заглядывали ли они друг другу в глаза… И все-таки…
— Думаешь, они любят друг друга?
— Не думаю, а уверен. Даже официантка, этакая растрепа в черном платье и белом переднике, обслуживала их иначе, чем остальных. Словно она с ними заодно…
— И все же, ты сказал вначале, они были грустные.
— Скорее озабоченные… Не могу объяснить, шеф… Я уверен, что несчастными их назвать нельзя. Ведь разве можно быть по-настоящему несчастным, если…
