Лидия поняла вдруг, что у нее ужасно затекли ноги, спина, шея, а взглянув за окно, увидела, что совсем стемнело; должно быть, уже довольно поздно. Словно в ответ её мыслям, часы на башне мэрии пробили шесть и три четверти. Она встала и прошлась по кабинету, совсем другими глазами глядя теперь на многочисленные премии, все эти золотые наперстки, ножницы и иголки. Потом вернулась к столику, снова села и спросила, глядя на Мэтра:
– И вы не выезжаете в Лютецию и другие города, опасаясь встретить бывшего друга?
Дорле передернуло от такой прямоты, но он ответил спокойно:
– Нет, если бы! Я счастлив был бы его увидеть… беда в том, что меня шантажируют, и уже довольно давно. В январе будет шестнадцать лет с того момента, когда я получил первое письмо.
Мимолетно Лидия поразилась тому, как угадал причины странностей Пьер Лавернье, однако вопрос оставался не проясненным до конца.
– При чем же тут ваши привычки? И ущелье Самарья?
– Поначалу мой… оппонент был весьма умерен: требовал только денег, всегда такую сумму, которую я мог заплатить, просто сократив до минимума личные расходы. Указанные суммы я переводил на одноразовый банковский счет, и меня оставляли в покое на полгода минимум. А вот лет через пять этот человек словно с цепи сорвался. Вначале он потребовал, чтобы я не выезжал из города. Вообще, даже в пределах Бритвальда.
И я вынужден был посылать на показы кого-то из модельеров, позже это взяла на себя Вивьен, благослови ее боги…
– Мэтр, погодите, но, если были письма, значит, можно было бы и отследить отправителя. Да и по банковским счетам тоже, хоть какие они будь одноразовые!
– Наверное… – Дорле покрутил в пальцах серебряное кольцо для салфетки и вдруг так сжал его в пальцах, что вещица смялась, будто бумага. – Но это означало бы, что я должен рассказать кому-то о своем позоре!
– А вы думаете, что шантажист тянет деньги только из вас? Возможно, если бы пятнадцать лет назад вы его отыскали и заткнули, пара десятков людей была бы избавлена от этого кровососа.
Не в силах сидеть, Лидия вновь поднялась и зашагала по комнате. В кабинете повисло тяжелое молчание. Наконец девушка повернулась к Мэтру и сухо спросила:
– Так все-таки, как вы оказались на Крите? И что он вам написал тогда, в августе, когда я вас доставляла домой? Я же не ошибаюсь, это было письмо от вашего шантажиста?
Дорле передернуло.
– Да… Но он действительно сильно изменился за эти годы. Вначале он требовал только денег, и не слишком много. Потом стал увеличивать суммы и добавлял еще какое-нибудь требование, которое не слишком сложно было выполнить, но всегда неприятно, а иной раз чуточку унизительно. Ну, например, однажды пожелал, чтобы я назвал осеннюю коллекцию именем моей бывшей любовницы. Мне было ужасно неловко, потому что отношения мы, в общем, и не скрывали никогда. И их окончание тоже было общеизвестно. И Делле это было неудобно, поскольку она успела выйти замуж… Ну, вы понимаете.
