Лишь однажды Дар, талант и хороший вкус изменили своему всегдашнему обладателю. И как назло, произошло это в тот момент, когда Фабьен, студент пятого курса факультета искусств Колледжа Сорбонны, уверенно шел к финалу мирового конкурса модельеров. Вся дальнейшая карьера рисовалась ему сияющей радугой, в конце которой лежит горшок с золотом и славой.
До подачи работ на конкурс оставалось две недели, а у него все еще не было никакой основной идеи. Туалеты на призрачных манекенах оставались нарисованными, никакая фея не тронула их волшебной палочкой, чтобы оживить. Фабьен даже начал подозревать, что на том конце радуги прячется не горшок с золотом, а злобный лепрекон с дубинкой…
Вечером он сидел в своей студии, которую снимал вот уже год, и напивался дешевым красным вином. После каждого стакана он смотрел на очередной манекен и развеивал его. Переворачивал в альбоме лист и тщательно вымарывал набросок. Кажется, это был пятый или шестой стакан, Дорле уже не очень отчетливо видел окружающее. Пятый или шестой набросок был зачеркнут черным жирным карандашом, вино полилось в стакан, и он сделал глоток. Дверь в студию распахнулась, и ввалилась компания приятелей с курса, возглавляемая ближайшим другом, Максом, Максимильяном Дюбуа.
Макс повел носом, взглянул на Фаба повнимательнее, и все остальные как-то очень быстро засобирались домой. Не прошло и четверти часа, как в студии остались только хозяин, его друг да девушка друга. Дюбуа пролистал альбом, вздохнул и взял карандаш. На пустых страницах появлялись все новые и новые рисунки, и протрезвевший Фабьен с восторгом и горечью узнавал ту самую коллекцию, те самые модели, о которых мечтал…
А через пару дней Макс не пришел в Колледж на консультацию. Его коммуникатор не отвечал, комната в общежитии опустела, растаяла в холодном ноябрьском тумане девушка, имя которой как-то утратилось в горячке подготовки к конкурсу…
– Тогда, на том конкурсе, я получил свои первые Золотые ножницы, – закончил рассказ Мэтр. – Это было тридцать пять лет назад. И все эти годы я никому не говорил, что моя первая коллекция, сделавшая мое имя, по существу, была плагиатом.
«Я бы сказала, что это не плагиат, а самая натуральная кража», – пришло в голову Лидии. Озвучивать эту мысль она благоразумно не стала.
– И он… Дюбуа то есть, так больше и не появился?
Дорле покачал головой.
– Нет. Родители его умерли еще тогда, когда мы учились на первом курсе, о родственниках он ничего не говорил. Наш декан решил, что молодой человек попросту бросил учебу и уехал, тем более, что Макс никогда не был среди первых учеников.
