Книжный магазин на Мазовецкой, 12 охотно посещали старшие и младшие авторы, печатавшиеся у Мортковича. Стефан Жеромский, Мария Домбровская, Леопольд Стафф, Анджей Струг, Болеслав Лесьмян. А также демонический Тувим, некрасивый и злоязыкий Лехонь, красавец Вежинский, с которого не сводила влюбленного взора семнадцатилетняя Ханя Морткович.
Шли долгие разговоры об искусстве, политике, литературных планах. А Корчак забегал на минутку, запыхавшийся, погруженный в куда более прозаичные проблемы. Наверное, своим появлением он вносил диссонанс.
Моя мать писала:
«Мазовецкую <…> отделяли от Крохмальной обширные пространства и очевидные границы других сфер деятельности, на которые был разделен наш общий мир. Мы наносили друг другу визиты, но редко и, скорее, по конкретному делу или поводу. Доктор Гольдшмит лечил меня, когда я была маленькая, потом на Маршалковской и на Мазовецкой обсуждал с моими отцом и матерью издательские вопросы. С того момента, наставшего в 1914 году, он не знал и никогда не искал другого издателя. Все, что писал, – приносил, и оно печаталось. Но среди красочных обложек, дорогих альбомов и репродукций в книжном магазине на Мазовецкой он передвигался как-то напряженно и неуклюже, а столкновение с прославленными деятелями польской литературы смущало его. Он был робок, но амбициозен; быть может, ему казалось, что его литературу недостаточно ценят, смотрят на нее снисходительно, как на всякое творчество для детей. Часто умолкал, как будто его обидели.
Я же, напротив, чувствовала себя чужой и немного стыдилась, попадая в гомон большого приюта на Крохмальной. Мне не подходила роль дамы-филантропки, я упрекала себя в том, что у меня нет времени приходить сюда чаще, я ощущала себя лишней и не разделяла их общественных интересов.
Мы поистине были, как это назвал Корчак, «фанатиками чуждых нам дел»{186}.
Однако эти дела не были такими уж чуждыми, раз в неспокойные послевоенные 1918–1919 годы среди изданных Мортковичем авторов рядом с Жеромским, Стаффом, Каден-Бандровским, Вежинским было также имя Доктора.
Осенью 1918 года, через пять месяцев после того, как Корчак вернулся с войны в Варшаву, вышел первый том цикла «Как любить ребенка»: «Ребенок в семье», еще с печатью немецкой цензуры, которая позволяла выпустить книгу в свет. Книга о том, как обращаться с только что рожденным организмом, чтобы он мог правильно развиваться, появилась именно тогда, когда рождалось польское государство. Это не был научный труд, скорее – поток впечатлений, изложенных корчаковским торопливым стилем. Автор подчеркивал, что он не дает педагогических предписаний и рецептов. Он призывал к зоркости, внимательному наблюдению, самостоятельному мышлению. Пояснял:
