Выпила чашку чая, который слегка отдавал плесенью, и пошла на встречу.
Дом находился в старом квартале, где большинство зданий было построено в начале 1900-х годов. Я прошла мимо аккуратных деревьев, лужаек и живых изгородей, затем свернула налево на главную улицу и прошла еще несколько кварталов до старого центра Лавленда, очаровательного музея архитектуры 1930-х годов. Широкие тротуары и плоские кирпичные фасады иногда прерывались гладкими витринами из зеркального стекла 1960-х годов с вывеской «Сдается». «Вот оно!», – думала я, снова и снова прокручивая в голове историю, которую стала бы пересказывать своим праправнучатым племянникам, если бы они спросили, откуда взялось семейное состояние.
Вскоре я уже стояла перед старым зданием Первого национального банка, построенным в 1928 году. Его белый фасад в стиле ренессанс выглядел впечатляюще и незыблемо, именно так рисуют здания банков в детских книгах.
Открыв двери, я вошла внутрь.
«Я пришла на встречу с Мэрилин Мерфи», – сообщила я женщине за стойкой администратора, при этом чувствуя себя одновременно до смерти перепуганной и осмелевшей от того, что познакомлюсь с такой важной персоной. В ожидании я стала разглядывать балкон второго этажа, который был со всех сторон. Там были кабинки, столы, люди. Люди Interweave.
Конечно, для менее просвещенных посетителей это выглядело как обычный офис. Но здесь работали люди, чьи публикации я знала и ценила. Для меня любой, кого я встречала в тот день, был самым счастливым человеком в мире только потому, что работал там.
Появилась высокая, элегантная Мэрилин, одетая в безупречное совершенство ручной работы, что, собственно, было естественно для президента издательства, связанного с текстильной отраслью. Вокруг ее шеи идеальными складками ниспадал щедро украшенный кружевной шарф – окрашенный корой и веточками, сотканный на ручном ткацком станке, как я предположила, какими-то мастерами из отдаленной деревушки в Перу. Меня тут же прошиб пот. Мы пожали друг другу руки, обменялись несколькими словами и вместе поднялись по центральной лестнице.
Она провела меня в свой кабинет, который в тот момент казался сказочно величественным, как президентский люкс.
Оглядываясь назад, я мало что могу вспомнить о нем, за исключением того, что там было несколько окон и все они выходили на Четвертую улицу. Затем мы вошли в соседний кабинет Клэя Холла, который совсем недавно, если мне не изменяет память, покинула Линда. Это был новый владелец Interweave, 25-летний ветеран издательского дела из Бозмена, штат Монтана, который специализировался на приобретении и развитии того, что он называл «любительскими изданиями».
