Молодой ороч посмотрел на часы.
— Без пяти шесть. Через час приедем.
Я уже успел заметить ту уважительность, какой орочи обращались друг к другу. И все же мне показалось странным, что пожилой человек называет юношу по имени и отчеству.
— Вы из Уськи-Орочской? — спросила Наташа Василия Терентьевича. — Скажите, какая школа у вас, семилетняя или средняя?
— Семилетняя.
— Национальная?
— Нет, по-русски преподают.
— Я же вам говорил, Наташа, что семилетняя, — вмешался Костя, оборачиваясь от окна.
Вершины высоких сопок за окном стояли в белом утреннем тумане, который медленно сползал по отвесным склонам вниз к Тумнину и постепенно рассеивался. Можно было предполагать, что день выдастся жаркий.
Слушая разговор Наташи и Василия Терентьевича, я уже догадывался, что Николай Павлович, видимо, и есть тот самый учитель, о котором меня просили, если будет возможность, написать корреспонденцию в газету. Я решил отложить все другие дела и вместе с орочами сойти в Уське.
— Вы не поможете мне разыскать учителя Сидорова? — обратился я к Василию Терентьевичу.
— Николая Павловича? Разыскивать много не нужно. Разыщем сразу. А вы к нам? Надолго?
Увидев у меня свежий номер журнала «Новый мир», он поинтересовался, помещено ли в нем продолжение «Повести о детстве» Гладкова, и очень обрадовался, когда узнал, что продолжение есть.
— Можно будет на денек одолжить журнал?
Мне было непривычно называть юношу по имени и отчеству. Но, как я впоследствии узнал, такой обычай твердо установился среди орочей давно — лет семнадцать назад, и я его не нарушил.
— Наверно, у вас трудно достать журналы? — поинтересовалась Наташа.
— Трудно. В прошлом году я подписался. А в этом не дали. Говорят, нет лимита. Вообще, литературы к нам пока присылают мало. Невозможно следить за новинками.
Она быстро поднялась, ушла к себе в купе и вернулась с двумя толстыми книгами.
— Возьмите, пожалуйста, я уже прочла.
— Ну, зачем это! Как же я их верну вам? — смутился Василий Терентьевич.
— Может быть, встретимся! — сказала она серьезно. — Мне очень хочется побывать у вас, в Уське.
— Приезжайте, будем рады!
Наступило недолгое молчание.
— Это мой папа, — прервал молчание Василий Терентьевич, кивком головы указывая на пожилого рыбака с сазаном. — Недавно он вез щуку, килограммов на семь. Какой-то пассажир пристал: продайте да продайте. Конечно, денег папа не взял бы. Но заметил у пассажира на полке стопку книг. Зная мою страсть к чтению, он предложил сменять рыбу на книги. И знаете, тот охотно согласился. Отдал пять книг. Правда, среди них учебник английского языка попался, но и он годится. Книги по рукам пошли. Все их читают.
