Китайцы посмотрели друг на друга и притихли. Растерянный Жамьян не двигался с места, но потом, что-то сообразив, обратился к сухощавому китайцу и сказал:
— Овцы хо!
По-китайски это означало «хорошие».
Однако китайцы никак не отреагировали и равнодушно продолжали щелкать семечки.
— Надо же! Первый раз вижу китайцев, которые не знают своего родного языка, — пробурчал Жамьян.
«До чего же кичливый народ», — подумал Цокзол и чуть не рассмеялся. Дамдин вскочил на коня и поехал к гурту.
— Больше дорого продать думать, да? Смотреть будем, — холодно сказал рябой.
— А что? Попробуем, — ответил Цокзол.
Китайцы загоготали, словно перелетные гуси, а Цокзол, ведя свою лошадь на поводу, отправился следом за овцами. Вскоре его нагнал Жамьян и, уставившись под ноги, тихо сказал:
— Конечно, ты прав… Быть прямо у цели и промахнуться…
И вдруг торговцы закричали им вслед:
— Эй! Ждать надо!
Цокзол сел и, поджидая их, стал набивать трубку Вскоре те подошли и уселись рядом. Лица их выражали полное дружелюбие. Рыжий достал пачку «Беломора» и стал угощать папиросами Цокзола и Жамьяна. При этом заметил:
— До базара остался близко… Обманывать вас нет. Овца там много… Правильно… Дорого… Правильно, но надо говорить нам…
Цокзол сразу смекнул, что они неспроста ведут себя так, и ответил:
— Давайте договариваться! — И, посмотрев в сторону рябого, добавил: — Если по твоей цене, то ничего не получится.
Тот улыбнулся и тоже заговорил:
— Твоя думать надо… Три день базар стоять надо… Один овца тугрик налог платить надо, а твоя овца много… Тугрик много надо… Понимай сам.
— Так-то оно, конечно, так, но… — начал Жамьян, но рябой прервал его:
— Говори цена!
— Если вы действительно будете покупать, то молодняк продаем по пятьдесят тугриков, маток — по девяносто, а валухов — не дешевле ста, — ответил Цокзол и взялся чистить свою трубку.
Наступила пауза. Дамдину очень хотелось, чтобы сделка состоялась, и он заинтересованно прислушивался к торгу, хотя не упускал случая проследить за пылящей невдалеке машиной или послушать пересвист тарбаганов.
Наконец заговорил толстый китаец:
— Шибко дорого!
— Почему же? — улыбнулся Цокзол.
В разговор вмешался сухощавый:
— Ай-ай! Большой овца восемьдесят пять тугрик… Гурт покупай… Каждый восемьдесят пять тугрик… Все покупай!
Жамьян, как бы соглашаясь с ним, кивнул в сторону Цокзола. А тот, сделав вид, что глубоко задумался, покачал головой.
Китайцы сразу оживились и в один голос забубнили.
— Больше нет! Очень дорогой овца получается. Больше нет!
