— Максимочка, иди сюда! — позвала с кухни Тоня. Максим уже занимался самоуправством: он снял салфетку, которой была накрыта банка с грибом, и пытался растормошить гриб неизвестно откуда взявшейся столовой ложкой.
Должно быть, то, как Тоня произнесла его имя, показалось ему странным. Мне — тоже. Тоня сказала «Максимочка» легко и ласково, как будто не в первый раз, как будто это был ее братишка, Максим даже завертел головой, словно пытаясь понять, откуда донесся этот голос.
— Тебя зовут, — сказал я ему строго. — И прекрати бесчинства, ты не у себя дома.
Максим пошел на кухню и торжественно вынес мне брюки — почищенные и даже выглаженные. Я оделся, оглядел себя — на брюках не было ни единого пятнышка.
— Ну как? — спросила, не выглядывая с кухни, Тоня.
— Порядок! — ответил я. — Здорово!
Тоня вышла, я стоял посреди свободного пространства комнаты, как в ателье, она обошла меня со всех сторон, присела, одернув платье на круглых коленках.
— Вот тут немного осталось, — тихо сказала она и показала пальцем на нижнюю кромку — у самой «подковки».
Я смотрел на ее ровный пробор и думал, что все-таки хорошая она девчонка, жаль только, что такая… виноватая. А может быть и так: виноватым перед нею чувствовал себя я сам и это каким-то образом ей передавалось.
— А, ерунда! — ответил я как можно более беспечно. — Послушай, Антонина, ты очень сейчас занята?
Она поднялась, удивленно посмотрела мне в лицо и тут же отвернулась.
— Нет, ничего, — сказала она. — А что ты хочешь?
— Посиди с Максимкой полчасика, он парень не буйный. А я к Ивашкевичам забегу. Похоже, что Женька приехал.
— Женька — не знаю, — проговорила она, глядя в сторону. — А вот Рита точно приехала, я ее видела утром.
И снова быстро и внимательно взглянула мне в лицо. Глаза у нее были, оказывается, рыжевато-зеленые, цвета крыжовника, то темные, то светлые — как посмотреть.
«Неужели я так обознался?» — расстроившись, подумал я. Ну конечно, это была Маргарита, в какой-нибудь косыночке на голове: у Женьки не могло быть такое длинное лицо, и только Маргарита могла смотреть в наш двор так равнодушно и бегло: в нашем дворе интересов у нее не было.
— Она очень спешила на какую-то ва-ажную встречу, — помолчав, добавила Тоня, вроде бы и не передразнивая Маргариту, не имитируя ее странную, я бы сказал — мяукающую интонацию, но интонация эта чувствовалась в самих словах: «ва-ажную встречу». — Так что ты вряд ли ее застанешь.
Что-то мне не понравился ее взрослый и слишком смелый взгляд. Что такое, на самом деле? Чуть ли не весь мир догадывается о моем восхождении на пожарную лестницу. Да нет, просто мнительность: сделаешь что-нибудь идиотское, а потом всю жизнь ходи и думай, что все только об этом и говорят.
