Потом он упросил друга позвонить «Люсечке» и сказать, что он у него и с ним все в порядке. Коха-новский просьбу исполнил. Люся отвечала устало и как-то обреченно, сказав, что уже разучилась волноваться. Но все же напомнила, что Володю послезавтра ждут съемки в Одессе. На следующий день Кохановский усадил Высоцкого в самолет, вручил стюардессе коньяк и попросил давать его уставшему артисту только в крайних случаях и очень маленькими дозами…
В Одессе «уставшего артиста» действительно ждали. Продолжались съемки «Двух товарищей». Но и там он думал только о Марине. Но, может, это помогало входить в образ? Он был суров, малоразговорчив, нелюдим. А потому шокировал Инну Кочарян, шокировал, когда внезапно подошел к ней на пляже и предложил: «Иннуля, надо поговорить… Слушай, у меня роман с Мариной Влади…» Когда об этом узнали в съемочной группе, все просто умирали от хохота. «У него роман с Мариной Влади. Это какая Марина Влади? Подпольная кличка «Как ее зовут?». Никто не поверил…»[193] И зря…
«Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с дворцом кто-то занял!» — предлагал возлюбленной поэт. Первым «раем в шалаше» для них оказалась роскошная квартира Абдуловых в центре Москвы, на улице Іорького, в знаменитом доме, стены которого могли бы успешно заменить мемориальные доски. «Мы, — вспоминает Марина, — тут в первый раз вместе жили, как говорится. И Севочка одолжил нам свою комнату. Меня трогает очень это место. Оно полно воспоминаний…»[194] Она очень целомудренно описывала тот знаменательный день и свои чувства к Владимиру: «Мы обедали у одного из его друзей. И я говорю ему: «Я остаюсь с тобой». От радости он безумствует. Я тоже. И так тихая любовь становится страстью. Я действительно встретила мужчину моей жизни… Мне всегда думалось, что в мужчине я искала своего отца. И вот в Володе есть что-то от бесконечной преданности, одаренности, от личности исключительно общей с моим отцом…»[195]
Их совместная жизнь была переполнена и высокой поэзией, и пресной прозой. Кинорежиссер Геннадий Полока рассказывал на встрече со зрителями в Ленинграде в 1983 году: «Марина вела себя мудро, осторожно, тактично. В любой ситуации вела себя прекрасно. Хотя я помню дачу, когда сидит Марина, через два места сидит Иваненко, через три места Абрамова… Помню сдачу «Интервенции»… рыдала Абрамова, рыдала и обнимала Володю, хотя они уже расстались. Очень взволнована была Марина, но скромно, только пожала ему руку, и второй раз поехала посмотреть картину уже с Юткевичем на «Мосфильм». В тот же день…»
