Гостеприимный дом Макса Леона всегда был открыт для гостей с «Таганки». Обычно все начиналось после ужина в ВТО. Пили водку, пели песни. Высоцкий — свои, Золотухин — русские народные. Марина подпевала. И всем было хорошо.
Но вновь дела семейные, киношные и прочие постоянно тянули Марину Влади домой, во Францию.
«…птицы на запад уносят любимых…», — злился в стихах Высоцкий. Моменты ее отлучек его терзают чуть не физически. Он не выдерживает, звонит в Париж. Маринина мама, наблюдая во время странного телефонного разговора за дочерью, говорит ей: «Ты влюблена…» Наплевав на возможную чопорность семейства Поляковых, Высоцкий пишет отчаянно-нежное письмо будущей теще: «Дорогая Милица Евгеньевна!..» Марина рассказывала: «Она каждый день читала мне твои письма, потому что я еще не умела тогда бегло читать по-русски…»[190]
Он пытается «от себя бежать, как от чахотки…». Без предупреждений и звонков внезапно (даже для себя) улетает на «край края земли» — в Магадан, где в местной газете трудится его друг-приятель еще со школьной скамьи Игорь Кохановский. Высоцкому казалось, что именно этот человек должен понять все его проблемы. «Проговорили мы всю ночь, — вспоминает Кохановский. — Тогда я узнал, что Володя влюбился в Марину Влади. Но я как-то не придал особого значения этой новости, так как родилась она, насколько я мог понять, во время… загула. А в такие периоды с Володей могло произойти все, что угодно, и прекращалось сразу же, как только прекращался и сам загул. Я подумал, что и на сей раз с этой новоявленной любовь будет то же самое…»[191]
Ничего-то так и не понял Кохановский в своем друге.
Тогда Высоцкий буквально силой поволок Коха-новского на магаданский почтамт: звоним Марине в Париж. Представляете линию Магадан — Париж?! То-то. Но Высоцкому удалось обаять телефонистку, наговорив массу приятных вещей и комплиментов. Она-таки связалась с Москвой. Там посмеялись и сказали, что сделают это только, если разговор закажет сам Ален Делон. Или, в крайнем случае, Бельмондо. Ни на того, ни на другого Высоцкий явно не тянул. «Володя был с хорошего похмелья, — помнит Кохановский. — Это было заметно даже непосвященному в происходящее накануне. К тому же он был небрит — с утра не мог заставить себя побриться… Володя как-то быстро успокоился и стал рассказывать, какой Марина в Москве произвела фурор… и как за ней увивались и Женя Евтушенко, и Вася Аксенов, и еще — какой-то режиссер с «Мосфильма», и как она всем этим знаменитостям предпочла его… «Нет, еще ничего не было. Но, кажется, будет…»
