Овалы водяной лилии раскачивались на своих крепких длинных корнях-якорьках, смывая прикорнувших на ночь комаров.
Терпко пахло конским потом — ребята прежде помыли лошадей, с обступивших омут зеленей тянуло пшеничной свежью, запахом молока, виднелась недалекая ферма, прифермские выгоны доносили запах клевера, невидимо плыл из деревни запах печеного хлеба — перед большой работой хлеб в домах пекли с вечера, чтобы утром не занимать время.
Несмотря на ночь, земля была теплой. Лишь прибрежный ил успел охолонуть и белой недлинной лентой, словно снег, разделял своим холодом теплую воду и теплую землю.
Витька лежал на мягкой конотопке и, прильнув ухом, слушал землю. Земля, засыпая после трудного, работного дня, ровно и тяжело дышала. Вдох, выдох, вдох, выдох… Витька сначала не поверил — ослышался, померещилось, что земля живая и дышит. Вдох, выдох, вдох, выдох… Можно даже проверить по часам. Но ни у кого из деревенской ребятни часов не было, и Витька, отыскав на своей руке пульс, начал следить — дыхание земли совпадало с его пульсом.
Стреножив отдохнувших после воды лошадей и привязав на шею Серку ботало, ребята отпустили их в луга, а сами расселись вокруг костерка, в котором пеклись печенки. Не принято было мальцу приходить поздно вечером, почти ночью, да требовать ужина. А печенки после купания были самым лучшим ужином.
Через неделю, проходя мимо картофелища, Витька увидел на одной из загонок рыжие прогары. Подрезанные сошкой рядки завяли, а потом и совсем погибли, оставив почти незаметные с большой дороги пустые строчки. Ботва за неделю вытянулась, курни окрепли, и эти огрехи не пришлись бы ничьему глазу соринкой — на поле надо было смотреть по рядкам, то есть сойти с грейдера и прошагать по грани. А так, сколько ни смотри, — темная зелень картофельной ботвы. Учетчик начислил трудодни всем поровну, не проверяя. Председатель сказал еще до распашки: «Доверяю вам, хлопцы, полностью». Да и из колхозников никто бы и в жизни не додумался спуститься с грейдера на грань, всю заваленную сухими кочками: лопатками счищали с сошников влажную землю. А Витька попал сюда случайно, посеял складешок, новый, с тремя лезвиями — подарок Семена Астахова.
«Кто же тут распахивал?! — думал Витька, рассматривая погибшие рядки. — Чья же здесь загонка?»
По березам колка, что вытянул свою короткую шею вдоль картофелища, начал определять. И загонки «нарезали» на глаз, по березам, отметным крупным березам.
