, хотя и строг со мной и скуп на слова, но, видно, любит меня. Чувствую в нем друга и сам люблю его. Он замкнутый человек. Раз как-то я говорил с ним о поэзии. Для него и пишу эти стихи.
20.05
Чтобы любить поэзию, нужно быть слишком большим эгоистом и слишком преданным альтруистом.
‹…›
Сегодня Люся[52] мне сказала из Багрицкого:
Я покидаю старую кровать:
– Уйти?
Уйду!
Тем лучше!
Наплевать!
У нее достаточно чувства юмора, чтобы иронизировать…
В начале года я был почти в нее влюблен…
Ищи, всегда во всем ищи
Смешную горечь скептицизма,
И пусть хоть это будет щит,
И пусть хоть это будет призма.
Всю эманацию скорбей
Копи, храни и концентрируй,
На вопль улыбкой на губе
Кривой и гибкой отпарируй.
Умей сказать надежде: «Мисс,
Дорогу мне, хоть вы и дама»,
И это будет оптимизм,
Известный со времен Адама.
Отбросить все, как медный цент
Кидают нищему калеке,
И отыскать незримый центр,
Где обитает верный лекарь.
А он с дощечкой «наплевать»
Сквозь уменьшающую лупу
Взглянет и кончит врачевать
Многомогущим словом «глупость».
30.05
Я недавно задумал поэму и даже написал для нее пару строф. Хотел продолжить родословную печориных: описать лишнего человека. Среди нашей молодежи немало архаизмов. Это – теоретики. Они начитаны и привыкли смотреть на строки газетного энтузиазма с улыбкой пренебрежения: фи, как это примитивно. Они жаждут великих дел, но скучают и не потрудятся пошевелить пальцем; в них избыток всех добродетелей, но нет самого главного – большой любви ко всем людям. В них масса альтруизма, но все же на большинство они глядят, как на кроликов. Я знаю их насквозь – это юноши и девушки моего круга.
Так вот. Я хотел изобразить одного такого теоретика. Он ищет романтики и сталкивается с большим, размашистым, рыжим парнем и предстает перед ним во всей своей начитанной никчемности. Потом вспомнил, что такая поэма написана – «День второй» Эренбурга,[53] – и дальше писать бросил.
31.05
Читаю Блока, впервые без нотки раздражения. Начинаю проникать в него. Вот стихи:
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету.
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну,
И стало дивно на мосту
Смотреть в такую глубину,
В поэте первым долгом нужно искать «мир впервые». Блока я не любил потому, что из него всегда читают что-то очень нудное. Он мне казался поэтом, для которого мир стар и скучен, а это недопустимо для поэта, он должен быть неистощимым источником оптимизма.
Завтра мне семнадцать.
