По убеждению Сталина, бунинский дневник был мерзким пасквилем, заслуживающим сурового осуждения. В «Окаянных днях» писатель не щадил большевиков. Это был его сознательный выбор, о котором он не жалел. Ленин, Троцкий, Горький, народные комиссары, красноармейцы – досталось всем.
– После моего переезда во Францию обо мне, как о большинстве русских писателей в изгнании, все забыли, – доверительно сообщил Бунин внучатому племяннику Альфреда Нобеля, принимая его в Грасе. – Парижская интеллигенция меня недолюбливает. Наиболее громогласные ее представители объявили меня защитником эксплуататорского класса, на протяжении веков угнетавшего русский народ. Если я получу эту почетную премию, то восстановлю свое доброе имя и снова обрету уважение соотечественников.
Иван Бунин продолжал работать, не теряя надежды и повторяя себе: что бы ни случилось в ближайшие дни, написанное им останется свидетельством его таланта.
Стокгольм бурлил. Король, премьер-министр, лидер правых в парламенте, постоянный секретарь Шведской академии, председатель Торговой палаты и даже архиепископ участвовали в тайных совещаниях, посвященных присуждению Нобелевской премии по литературе. Это событие приобрело международный размах.
Чтобы положить конец затянувшейся неопределенности, Нобелевский комитет объявил, что рекомендует Шведской академии кандидатуру Ивана Бунина.
Еще за новогодним ужином в Грасе Бунин, Муромцева и Карл Август Нобель обсудили эту вероятность и быстро поняли: в первую очередь писателю и его супруге следует позаботиться о собственной безопасности.
По возвращении в Стокгольм Карл Август связался с Пером Халльстрёмом и сообщил, что агенты ОГПУ могут не только похитить, но и физически устранить Бунина.
Постоянный секретарь Шведской академии доложил об этом премьер-министру, и тот пригласил для разговора министра иностранных дел. Политики, озабоченные выходом из ситуации, все больше напоминающей трясину, рассмотрели все возможные варианты. В результате Ханссон прислушался к совету Сандлера и дал зеленый свет операции «Слейпнир», названной в честь восьминогого коня, принадлежавшего богу Одину.
Сандлер рекомендовал спрятать Бунина с Муромцевой – пусть общественность мучается догадками. Они решили привлечь к этому деликатному делу Карла Августа Нобеля.
Кто, как не внучатый племянник Альфреда Нобеля, мог лучше других исполнить роль связного между участниками финальной стадии схватки? Он был знаком со всеми, повсюду вхож и пользовался доверием Бунина. А главное, он владел домом в Бретани, в Ле-Миниик-сюр-Рансе, где могли бы укрыться русские изгнанники.
