Для Литвинова не было секретом, что Нобелевский комитет не зависит от шведского правительства и премьер-министр практически лишен возможности влиять на его решения. Но Коллонтай настаивала на том, что Пер Альбин Ханссон будет действовать в пользу Советской России. Если понадобится, он вмешается в последний момент, так что причин для тревоги нет.
Литвинова терзали сомнения: а что, если Коллонтай переоценивает свое влияние на главу шведского правительства. В голове крутились и другие неприятные подозрения. Вдруг Коллонтай сообщила ему не все, касающееся дела Бунина? Или, хуже того, скрыла некоторые факты, чреватые серьезными последствиями? Но с какой целью? Чтобы выставить его в невыгодном свете? Или вообще подвести под монастырь?
Беспокойство Литвинова росло с каждой минутой. Напрасно он назначил Коллонтай послом в Стокгольм после того, как ее за недопустимые расходы отстранили от должности полпреда в Осло. Специальная комиссия обнаружила, что полсотни роскошных нарядов, приобретенных Коллонтай у знаменитых берлинских кутюрье, были куплены за счет посольства.
Литвинов хорошо помнил, что ему не удалось помешать карьерному росту этой женщины, которая – слухи не врали – на самом деле была интриганкой, бессовестной авантюристкой и ненасытной нимфоманкой.
У нее все еще оставались сторонники в высших партийных сферах, обеспечивающие ей поддержку. Благодаря им она до сих пор не потеряла свой пост, несмотря на все бури, бушевавшие на советской политической сцене. Председатель ВЦИК Михаил Калинин не жалел в адрес Коллонтай хвалебных слов, подчеркивая, что она, как никто, умеет в самом лучшем свете представить за границей образ Советского Союза.
Ореол революционерки, беззаветно преданной делу коммунизма, не меркнул вопреки неприглядным поступкам – то ли имевшим место, то ли выдуманным с подачи определенных властных кругов, – которые она совершала. С годами Коллонтай превратилась в легенду, «валькирию революции», фигуру, чуть ли не равную Ленину.
Ночной звонок Сталина встревожил Литвинова еще и потому, что, как выяснилось из разговора, в предстоящей встрече будет участвовать председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский. Это могло означать, что Сталин считает Литвинова неспособным самостоятельно урегулировать бунинский вопрос.
В ту ночь нарком иностранных дел почти не спал. Он то и дело вскакивал с постели и в волнении метался по квартире, словно хищник в клетке. Айви накапала ему валерьянки, но Литвинов только отмахнулся, выкурил полпачки сигарет и съел кусок холодной курицы. Когда он все же уснул, на него навалились кошмары.
