Литвинов успокаивал себя: не может быть, чтобы его положение главы Наркомата иностранных дел было поколеблено из-за такого малозначительного эпизода, как история с этим контрреволюционным писакой! Он убедил себя не обращать внимания на настроение Поскребышева.
Ему не терпелось встретиться со Сталиным, чтобы поскорее прояснить ситуацию и рассеять возможные недоразумения. Литвинов верил в свое предназначение, не без гордости вспоминая путь, который проделал, чтобы занять свой высокий пост, обойдя многих партийных бонз, мечтавших о том же.
Максим Литвинов (настоящее имя – Меер-Генох Валлах-Финкельштейн) родился в семье еврейского торговца. Вступил в партию Ленина практически с первых дней ее существования. После Октябрьской революции работал в Наркомате иностранных дел, постепенно продвигаясь по служебной лестнице, пока в 1930 году не был назначен его главой. Этот буржуа, затесавшийся в пролетарский стан, сменил на посту наркома Георгия Васильевича Чичерина, в свое время оказывавшего ему покровительство.
Литвинов слыл непревзойденным мастером дипломатического маневра и руководил переговорами, имевшими целью официальное признание СССР со стороны Соединенных Штатов Америки. Переговоры имели все шансы завершиться успехом благодаря неожиданно проявленной решимости нового главы Белого дома Франклина Рузвельта, избранного в ноябре и имевшего репутацию друга Советского Союза.
Может, эта история с Нобелевской премией, гадал Литвинов, – не более чем сиюминутная прихоть Сталина? На следующей неделе у него появятся новые заботы, и он забудет об этом писателе.
Литвинов окинул взглядом украшавшие приемную картины. Его не могли впечатлить поделки придворных живописцев – примитивные и однообразные полотна, которыми были увешаны залы и коридоры роскошных кремлевских дворцов.
Живописи в его стране явно грозило вырождение. В короткий срок образцом советского искусства стала бездарная мазня, изображавшая мускулистых рабочих с тяжелыми молотами и ловко орудующих серпами сытых колхозников с улыбками на лицах.
Верный проводник политики своего государства, Литвинов требовал от подчиненных, чтобы они неустанно пропагандировали в мире новейшие достижения советского искусства. Для величия СССР было крайне важно показать, что его граждане довольны жизнью.
Все эти маляры и в подметки не годились Марку Шагалу – тоже еврею по происхождению, – полотнами которого восхищался Литвинов! Он мечтал вернуть художника в Россию, тем самым доказав Западу, что в его стране по-прежнему существует свобода творчества. Однако свои эстетические пристрастия нарком держал при себе, тем более что пока никаких предпосылок для возвращения Шагала из эмиграции не просматривалось.
