Оскорбленная чрезмерными похвалами чужаку и недостатком внимания к себе, Муромцева пожаловалась их общему другу Сергею Рахманинову, проездом навестившему их в Грасе:
– Прямо не знаю, что и думать! Вот ведь несчастье!
– После визита Карла Августа вам следует вести себя осторожнее, – посоветовал музыкант. – Присные Сталина способны на все.
Несколько дней спустя Рахманинов сообщил Муромцевой, что он навел справки в оппозиционных кругах и узнал от хорошо информированных людей, что у Зурова весьма сомнительная репутация. Не исключено, что он – агент ОГПУ, и лучше держаться от него подальше.
Он также порекомендовал обходить стороной еще одного их русского знакомого – Александра Бахраха. Этот журналист позволял себе довольно странные высказывания. «Решительно никому нельзя доверять! – думала Муромцева. – Эта история с премией не сулит нам ничего хорошего».
Расположенный на севере Европы, Стокгольм был возведен на гряде островов, омываемых Балтийским морем. Зимы на этой широте обычно особенно суровы. С начала ноября световой день длится не больше шести-семи часов. На протяжении долгих месяцев город погружен в сумрак, что накладывает свой отпечаток на темперамент его жителей, людей замкнутых и немногословных.
Александре Коллонтай, которая родилась и выросла в Санкт-Петербурге, такой климат был привычен. Тем не менее конец декабря в вечно пасмурной и хмурой шведской столице переносился намного труднее.
В тот вечер советский посол находилась в своей квартире на втором этаже посольства. Из всех сотрудников с ней осталась только женщина, помогавшая ей по хозяйству. Коллонтай собиралась на свидание с Пером Лагерквистом и раздумывала, какое платье надеть. Она надеялась, что галантная встреча развеет ее привычную скуку.
Сразу после церемонии награждения Джона Голсуорси они со шведом провели божественную ночь в отеле на острове Кунгсхольмен. Лагерквист оказался пылким любовником и обращался с ней как с богиней. Несмотря на возраст, Коллонтай не сомневалась в силе своих чар. И правда, годы были над ней не властны. Многообещающее начало связи с Лагерквистом сулило продолжение.
На рассвете, когда оба утолили свою страсть, Коллонтай решилась заговорить с любовником о Бунине и о том, в каком сложном положении она оказалась. Откровения Коллонтай его обескуражили – она делилась с ним сведениями, определенно не предназначенными для его ушей. Неужели она забыла, что он еще и журналист?
