Зачем я так подробно описываю все это, прервав рассказ о нашей Главной книге? Я ведь уже сказала: хочу оттенить необычность подарка судьбы.
Итак, в один воистину прекрасный день на мое имя (Люся Мельникова) и на адрес коммуналки пришло извещение о почтовой посылке из капстраны. Прошу прощения, но в ту далекую пору все страны делились на «кап» и на «соц», то есть на капиталистические и социалистические.
Ошеломленная, я сперва начала обдумывать варианты отказа: все-таки опасно получать посылки из капстраны. Конечно, Сталин уже умер, а Берию казнили. Извещение пришло не с Лубянки, а из нашего почтового отделения. Все же лучше отказаться. Но как отказаться? Под каким предлогом? Я не Люся Мельникова… Но начнется дознание — и т. д. и т. п.
В общем, проклиная все на свете, мы с мужем пошли в соответствующее почтовое отделение. К нашему изумлению, нас встретили очень радостно, не потребовали ни паспорта, ни другого документа. Попросили только поскорее забрать посылку. А посылка оказалась двумя тяжеленными ящиками, набитыми немецкими книгами, — по-видимому, почта не чаяла, как от них избавиться.
Всего значения бесценного Дара мы тогда не поняли. А ведь писатель прислал нам все, или почти все, труды по немецкому фашизму, изданные в Западной Европе и в США. И все на немецком, то есть американские, английские и французские исследования были в переводах на немецкий. Эта библиотека стала на долгие десятилетия нашей гордостью. Лишь в 1990-е наиболее серьезные книги вышли в России на русском языке. Но мы-то получили и смогли прочесть эти труды уже в конце 1950-х!
Боже мой! Каких историков там только не было: Буллак, Ширер, Фест, Хойне, Каллов… Словом, целая библиотека по национал-социализму.
Тогда меня особенно потрясли два обстоятельства: во-первых, элегантность, нарядность присланных книг. Белые суперобложки, красивые переплеты, отличная бумага, отличный шрифт. Даже на ощупь они отличались от наших тогдашних, напечатанных обычно на газетной бумаге, плохо сброшюрованных книжиц со слепыми фотографиями и с мутными или выцветшими рисунками на обложках. Во-вторых — и это поразило больше всего, — мы с мужем не могли понять, как книги дошли до нас, до почтового отделения на Цветном бульваре. Ведь вся без исключения печатная продукция, посланная в СССР из зарубежья, подвергалась жесточайшей цензуре. Разумеется, книги о фашизме, то есть политическая литература, считались особо крамольными — на них неминуемо поставили бы «шестигранник», своего рода каинову печать, даже если адресатами были бы издательство, журнал или газета, не имевшие своего спецхрана. Кроме того, на тему фашизма в 1950-х было наложено табу — не существовало такой темы в советском государстве.
