- Нда, оно точно... Да не много ли будет?
- Помилуйте, Василь Иваныч!
- Да кушайте сами!
И опять пошли те же церемонии.
- Ваше здоровье!
- Будьте здоровы!
Дьячок выпил еще рюмку и задумался, глядя на огурец. Певчие между тем стали, видимо, тосковать. Шершавый бас угрюмо смотрел на графин и время от времени сплевывал в угол, да и других тоже одолевала слюна. Тенора, чтобы уйти от соблазна, занялись было разговором, но беседа тоже как-то плохо клеилась.
- Куликов! - начинал один из них.
- Ну, что?
- Обедня-то завтра в котором часу?
- А почем знаю. А тебе на что?
- Да так.
Другой тенор говорил своему соседу:
- Вы, Матвей Иваныч, когда будете ноты писать, не забудьте диезы покрупнее ставить, а то я их все путаю.
- Хорошо.
- Домой приду - сейчас спать завалюсь, - утешая себя, рассуждал один бас и зевал в кулак.
В передней мальчишки устроили впотьмах какую-то игру.
Регент после третьей рюмки раскис и лез к дьячку целоваться.
Однако водка стала подходить к концу; осталось только две рюмки. Регент, держась одной рукой за стол и привязываясь к дьячку, старался другой рукой снять со свечи, но не мог. У дьячка же разыгралось самолюбие, и он ничего не хотел слушать.
- Василь Иваныч! Василь Иваныч! - восклицал регент наморщивая брови.
- Не стану, - отвечал разобиженный дьячок.
- Так-то, брат Василь Иваныч! Хорошо же. Ну, хорошо. Ты это помни! я тебе припомню, все, все припомню, - говорил регент, стращая чем-то дьячка. но, видя, что угрозой его не проймешь, пустился в нежности. Это подействовало - дьячок выпил.
- Ну вот. Ай да Василь Иваныч! Поцелуй меня, голубчик! Мм, душка! Ведь мы, брат с тобой... псалмопевцы. Так, что ли? А? - говорил регент, ударяя дьячка наотмашь в грудь. - Я, брат, тоже, я тебе скажу, не лыком шит. Ты не гляди на меня, что я так... У меня, брат, жена-то, кто она? Статского советника дочь. Понимаешь?
- Как не понять? Что ж, это не синтаксис, понять нетрудно.
- Ах, женщина, я тебе скажу, - ангел. Не стою я ее, сам чувствую, что не стою. Пятнадцать лет в офицерском чине состою и медаль у себя имею, ну, однако, все-таки мизинца ее не стою.
В спальне послышалось легкое ворчание.
- Вот, слышишь? Не нравится. Не нравится, что при людях хвалю. Скромна. То есть как скромна, я тебе скажу, ни на что не похоже. Поверишь ли? Иной раз с глазу на глаз... Известно, что между мужем и женой происходит...
Ворчание в спальне усиливается.
- Иван Степаныч, барыня гневаются, - сказала вдруг вошедшая кухарка.
