— И я скучала, — словно живой, ответила ей девушка. — Представляешь, Соньки с Дашей нет. Даша меня винит…И мне страшно. Что, если она права.
Вдалеке выла сирена скорой помощи.
— Кому-то плохо, — прокомментировала Лерка, прислонившись щекой к железным прутьям, — и мне плохо. Только мне скорую никто не вызовет.
Разбрызгивая грязь из-под колес, во двор въехал белый микроавтобус с красной полосой по борту и красным крестом. Мигая ярко-голубы, с шумом остановилась около Дашкиного подъезда. Лерка замерла, приглядываясь.
Из автомобиля торопливо выскочила бригада, несговариваясь, двинула к дому. Лерка соскользнула с качели, подошла ближе. В машине скорой помощи остался только водитель — пожилой мужчина с красными от сигаретного дыма глазами. Открыв окно, он неспешно курил.
— Здравствуйте, а вы в какую квартиру? — несмело спросила она. — Не в пятнадцатую?
Водитель покосился на нее:
— А тебе-то что? Может, и в пятнадцатую…
Лерка встала совсем близко, осторожно дотронулась до края стекла:
— Важно. Вдруг, к знакомым…
Он не успел ответить: двери подъезда распахнулись, из-за них выскочил молодой человек в синей спецодежде, подсунув под дверь кирпич, закрепил ее. В это же мгновение Лерка увидела, как двое мужчин, в одном из которых она не сразу узнала постаревшего и осунувшегося Дашкиного отца, вели под руки женщину: седые волосы растрепаны, почерневшее лицо, пальцы судорожно цепляются за стены.
— Глебушка, — горячо шептала она, — мне нельзя в больницу, мне Дашу надо дождаться. Она придет, а ужин-то не готов… Глебушка.
«Господи, это же её родители!» — стучало в висках.
Дашкина мама не сопротивлялась, позволяя себя уложить, закрепить ремнями, заглядывала в глаза, хватала за руки, холодные, торопливые, равнодушные.
Глеб Валерьевич сумрачно кивал, усаживался рядом, поглаживая её ладонь. Пряча взгляд, бормотал что-то утешительное, Лерка не могла разобрать, что. Женщина всё говорила, срываясь то на хрип, но на визгливое всхлипывание.
— Всё хорошо будет. Поправитесь¸ накормите, напоите, — зачем-то врал фельдшер.
Хлопнули дверцы, взвизгнули тормоза, скорая дала задний ход, обрызгав одинокую Лерку ледяной жижей.
Почему она не подошла к Глебу Валерьевичу? Почему не сказала, что не верит в виновность Даши? Почему стояла, затаив дыхание, глядя на их измученные горем лица, серые, с впалыми скулами и искривленными ртами?
Бежать за ними? Сердце судорожно билось в груди. Похолодевшие пальцы искали телефон. Нашли.
