Она положила руки на колени, задумчиво уставилась на носок своего тапка, закусила губу.
— Тебе очень идёт с такими волосами, — подбодрила Лера.
— Есть ещё одна странная вещь, — девочка подняла на неё глаза, в них читалось сомнение. — Мне совсем не больно.
— Разве это странно? Это же очень хорошо.
— Нет, ты не поняла. Мне совсем не больно. Как до болезни. И я беспокоюсь — вдруг что-то не так…
— Что именно не так?
Девочка опустила голову на грудь и засопела.
— Так, как будто я умерла, — она покосилась на собеседницу, явно смутившись и ожидая осуждения. — Понимаешь, мне так спокойно…
Лера почувствовала, как кожа на щеках розовеет, а к горлу подступает колючий комок. А девочка продолжала:
— Мне было бы совсем хорошо, если бы я не боялась.
— Боялась чего?
— Что я там буду одна. Я даже дома в квартире боялась одна оставаться. А тут…
Лера придвинулась к ней и положила руку рядом с её холодной ладонью. Пальцы свело судорогой.
— Ты не будешь там одна. Представь, что ты звено длинной-предлинной цепочки. И в этой цепочке не только ты. Но и твоя мама с папой, дяди-тети, бабушки-дедушки и прабабушки и прадедушки. И так — без конца и без края. Это как будто ты в гости к бабушке в деревню приехала.
Девочка задумалась.
— Я бы хотела к бабе Насте. Я её любила. У неё корова была, Мусьенка. Ласковая такая. И дом большой, чистый, с салфеточками на комоде.
— Думаю, так оно и будет.
Девочка впервые улыбнулась:
— Спасибо, ты добрая. Только очень печальная. Если ты тоже умерла, хочешь, вместе будем жить у бабушки?
Лерка покачала головой.
— Мне нельзя. У меня своя цепочка.
Она не заметила как в темноте сонного коридора показалась сгорбленная фигура, встала в сторонке, ожидая, пока девочка наговорится, поманила пальцем.
— А, вот и баба Настя пришла, — обрадовалась кроха, спрыгнула со скамейки. — Скажи, а смогу я маме сказать, что у меня все хорошо, чтобы она не переживала? Ей ведь тяжелее, чем мне.
— Конечно, когда захочешь, — Лерка почувствовала, как её пробирает озноб.
Девочка махнула рукой и скрылась в синем полумраке, оставляя за собой невесомый шлейф шагов и звонкого детского щебетания.
* * *
А около палаты Лерку поджидала Рагда.
— Ты где ходишь?
— Молоко относила…
— ЧАС?
Лерка посмотрела на часы. Действительно, её не было в палате больше часа. Странная штука — время.
Она прислонилась к стене: головные боли иногда заставляли мечтать о безвременье.
— Рагда, я ждала тебя. Ведь ты — единственный человек, кто может рассказать о том мире.
