— Ну и что? — удивился Виктор.
— Я их сегодня встретила на улице. Представляешь, этот типус прямо из бутылки дул вино, а мальчик ему подавал воблу. Ужас! Как же позволяют таким людям иметь детей. У них надо сразу отбирать. Папаша! Ух, как я его ненавижу… А мальчик — ты видишь? — какое прелестное дитя. Он же ничего ровным счетом не понимает, рад, что с ним возятся. Бедный! Лапочка — такая пушистая головка. Ой, смотри! Он опять собирается пить. Да что же это такое!
Официантка подала мужчине заказ: две порции мороженого, бутылку воды и графинчик с вином.
— Да-а, — сказал Виктор, не зная, что сказать. — Жизнь. Ничего особенного.
— Тьфу, — зашипела Наденька, изгибаясь над столом ближе к Виктору. В глазах ее заметался огонек, точно светлая игла. — Ты, ты… Ничего особенного. Вон ты какой! А я-то с тобой про луну турусы развожу. А у тебя душа, оказывается, лягушечья. Как — ничего особенного? Что же тогда особенное? Если он достанет нож и начнет отпиливать ребенку ухо? Это будет особенное? Вот что, Витенька! Ты поступаешь в университет, значит, хочешь стать интеллигентом… Так? Соверши поступок. Ступай туда и сейчас же запрети этой свинье пьянствовать при ребенке. Слышишь?
— Но как же… не совсем…
— Тогда я сама пойду. Слышишь?
«Пойдет, — понял Виктор с восхищением и холодея. — Пойдет и устроит скандал».
— Глупо, — сказал он. — Тебе кажется — благородно, а на самом деле глупо. Неучтиво, если хочешь…
Надя Кораблева глядела на него, как коллекционер глядит на экзотическую бабочку редчайшего вида, еще трепыхающуюся, но уже пришпиленную булавкой к картону.
— Да, — добавил Виктор, надеясь принять ее гнев целиком на себя. Он стыдился публичных скандалов. — Да! Твоя девичья экзальтация просто неуместна. И не строй из себя, пожалуйста, барышню-институтку… Может, конечно, ты не знаешь, так я тебе сообщу. Тебе будет любопытно. Мужчины пьют вино очень давно, еще до революции начали пить. Оно продается в любом продовольственном магазине. Его пьют даже некоторые преподаватели университета, у кого хочешь спроси.
— Остроумно. И дальше?
— А что?
— Про неучтивость, про неучтивость объясни девушке.
— Подойти к незнакомому взрослому человеку и прочитать ему нотацию — неучтиво, — твердо объяснил Виктор.
— Ты так считаешь?
— Так все поголовно считают.
— Видимо, ты уже все выложил, что имел?
— Да.
— Тогда послушай меня.
Виктор склонил голову — весь внимание. Ему нравилось, с каким ледяным бешенством она на него смотрит. Это тебе не разговор про луну.
