— Надька, не томи! — в голосе отца готовность к трагедии.
— Какой ты, папа, темпераментный. Ну что я могла получить, кроме пятерки? Я же вам с мамой еще утром объявила… Вот, никогда вы сразу не верите своей умненькой, красивой девочке.
— Надюша, милая! Мама в курсе?
— Узнает ищо… Я ведь к ней собралась ехать-то, к горемычной своей матушке. Ты приезжай обедать, я блинов напеку.
— Не могу, Надюшенька.
У метро догнал Надю Кораблеву незнакомый юноша, спросил:
— Сдала, да? На что?
Надя покосилась: парень в батнике, шустрый такой, голубыми глазами зырк-зырк. Примечала его в коридоре.
— Да, сдала.
— И я сдал. Тоже огреб пять козырей. Теперь, считай, мы одной ногой уже поступили.
Надя ему вдруг открылась:
— Я так устала, ничего не соображаю.
— А чего соображать, — гикнул парень браво. — Айда в кино! Тебя как зовут?
Шустрый, действительно, парень. Сразу в кино.
— Устала я очень, — ответила мягко. — Лучше в другой раз.
Парень не собирался отвязываться.
— Тогда пойдем мороженое ам-ам! Вон рядом кафешка.
Надя позволила себя уговорить. Что, в самом деле. Надо же развлечься, пора. Пусть-ка этот нежданный принц раскошелится. Пусть поразит девушку щедростью и красотой души.
— А у тебя денег хватит? — спросила она уже за столиком. — Ведь если ты пригласил, то ты и платишь. Я, например, могу сразу три порции съесть.
— Хоть пять, — сказал Виктор (они уже познакомились). — Я ведь работаю. Денежки иной раз шуршат в карманах. Заметь — честные деньги.
— Где ты работаешь?
— В одной конторе.
— Ясно.
Задумчивая официантка подала им вазочки с мороженым и фруктовую воду. Надя перемешала все шарики, коричневый, розовый и белый, быстро, с наслаждением проглатывала ложку за ложкой. Морозная сладость нежно сковала горло.
— Осторожнее, — посоветовал Виктор. — Простудишься.
— У меня глотка луженая.
Она глядела на него с любопытством. Он был взрослый парень, самостоятельный. Это сразу видно. Раньше она ходила в кафе в основном с одноклассниками, которых знала как облупленных. Не очень-то они ей нравились, все как один. Даже Венька Захаров, считавшийся в классе сексуальным маньяком. Однажды он ее провожал, полез целоваться, обслюнявил всю щеку и ухо. Когда Надя его отпихнула, он мало того, что треснулся затылком о батарею, так еще и ляпнул чушь какую-то! Он сказал:
— Какой ты еще ребенок, Надежда.
Она в долгу не осталась:
— У тебя, Венечка, комплекс полноценности. Ты бы в зеркало на себя почаще глядел, на стручка.
Потом они полгода не общались. Захаров ее избегал, опасаясь подвоха. Он боялся, что она расскажет подругам про его неудачную попытку. Очень нужно. Захаров ей не нравился, потому что это был позер с куриными мозгами. Еле-еле вытянули ему троечный аттестат. Правда, она слышала, теперь он поступает в МЭИ. Может, и примут. У него первый взрослый разряд по лыжам. Вот там, на лыжне, он был в своей тарелке, ломил, как паровоз. Там его можно было бы и полюбить, на расстоянии, когда он вопил благим матом: «Лыжню!» Красивым делался человек с целеустремленным лицом. Мог телеграфный столб сбить.
