— Пригрелся я у тебя, Вера. А на улице холод — б-р — того гляди дождь хлынет. Давай устроим себе медовый день. Никуда не пойдем, а только сходим в кино. Потом вернемся и завалимся спать до вечера.
Она протянула руку над столом и ласково потрепала его волосы. Он поцеловал по очереди ее хрупкие пальчики.
И тут позвонил Антон Вениаминович. Вера взяла телефон и ушла с ним в комнату. Боровков подумал немного, потом вышел в коридор и стал под дверью. Слышно ему было хорошо.
— Что ты, Антоша, — говорила Вера тоном оскорбленной невинности. — Весь вечер была дома… Ну конечно… Может быть, ты звонил после девяти, я рано отключила телефон… Что? Антон, как тебе не стыдно? Да это мне просто не нужно, какой ты смешной…
Боровков даже не заметил, как докурил сигарету и начал высасывать фильтр. Ему почудилось, что, несмотря на оскорбленную интонацию, Вера посмеивается. Непонятно только над кем, над бедным художником, которого обманывала, над ним, Боровковым, калифом на час, а может, и над собой, заплутавшей в трех соснах. Боровков узнал, что, оказывается, Вера с художником уговорились сегодня ехать на какую-то выставку, и он прождал ее у метро около получаса. Узнал он также, что Вера прихворнула, полночи не могла глаз сомкнуть от дикой головной боли, естественно, проспала. На какое-то время он перестал вникать в смысл ее объяснений, представил себя со стороны, сидящим на чужой кухне, сожравшим чужую икру, завладевшим чужой женщиной. Потом опять вслушался. Вера ворковала:
— Ты, я надеюсь, не простудился, дружок? Ой, я себе этого не прощу. Прими аспирин, положи под ноги грелку и поспи часок. Я тебе позвоню с работы… Не надо приезжать, я уже выхожу. До вечера, дорогой.
Боровков еле успел ретироваться в кухню. Вера вернулась с аппаратом, улыбаясь лучезарно, как ни в чем не бывало.
— Бесится твой художник, да?
— Будешь еще кофе?
Боровков взял вторую сигарету, она тоже закурила. Сквозь полуопущенные веки смотрела на него испытующе.
— И часто ты наставляешь ему рога?
— Прекрати!
— Да мне-то что. Мое дело сторона. Послушай, а соседи ему не накапают? Меня соседка засекла. Такая здоровенная баба с помойным ведром. Я с ней поздоровался, а она говорит: к Верке, что ли, приперся? До чего нахальные у вас бабки.
— Хочешь поссориться?
— Вовсе нет. Я за тебя беспокоюсь. Хотя зря, наверное. Надо думать, ты каждую мелочь предусмотрела. Яйца курицу не учат, верно?
— Уходи, Сережа! Уходи, иначе плохо будет!
— Послушай, а у тебя подружки нет в конторе? У меня друг, Вика Брегет, симпатичный парень, но очень одинокий. Женщин боится как огня. Ты бы пособила, Вер? По-дружески.
