Ребус поднял свободную руку и легонько дотронулся пальцем до подбородка глашатая, и голова молодой дамы начала подниматься. Дитр на расстоянии десяти шагов чувствовал, как стонет от насилия воля Эстры Вицы, которая изо всех сил не желала смотреть на Ребуса. Узрев вблизи страшные черты одушевленного зла, она болезненно выдохнула в несколько горловых спазмов, и ее смуглое лицо побледнело до зеленоватого оттенка.
– Она вообще хорошенькая, кто-нибудь мне скажет? Беркеэ прислал мне «одинокую горечь» с хорошеньким глашатаем или тут очередная страшная потаскуха? Я не разбираюсь.
– Если вам нравятся чернявые, то сойдет, – пожала плечами старший глашатай.
– Мне никакие не нравятся, – спокойно ответил террорист, ставя стакан обратно на блюдце, которое держала Вица. – Весьма сожалею, что лишил вас утренней порции отвара. Однако могу возместить «одинокую горечь» с лихвой. Зрением, данным мне силами всемирными, мне дано увидеть, что вы никогда не выйдете замуж за ирмита и никогда не родите дочери, – с этими словами он ухмыльнулся и, наклонившись, запечатлел на покрывшемся нервной испариной лбу женщины насмешливый поцелуй.
Круто развернувшись, Ребус направился к полицейским, а Вица, оступаясь на ровном месте, попятилась к стене, не заботясь уже о том, чтобы не пролить отвар, и стакан плясал в блюдце, расплескивая коричневую жидкость. Вица встала у стены и вжалась в вертикальную твердь, словно желая слиться с ней, своим посмертием одушевив серый гогский кирпич. Террорист прошелся между Локдором и Виаллой, которая держала на поводке экспериментально закодированного кота, сидевшего у ног хозяйки послушной меховой статуей. Ребус обошел Ралда и Коггела, нескольких местных полицейских, потом подошел к душевнику и поправил на нем перекосившийся неведомым образом шейный платок.
– Неопрятность – первый шаг к потере контроля, – поведал он онемевшему душевнику. – Никогда не теряйте контроля, доктор.
Наконец он дошел до Дитра. Дитр отклонился назад, чтобы глядеть на душевнобольного не снизу вверх, хотя тот был на добрые десять ногтей выше. Дитр нахмурился и чуть наклонил голову вбок, решив, что так со стороны он будет похож на естествоиспытателя, который впервые наблюдает за особо любопытной, хоть и весьма мерзкой разновидностью пауков.
– Сжег мои астры, – тихо сказал Ребус. – Пригласил меня на горький отвар. И пообещал стальной поцелуй в лоб. Это вы старший помощник Беркеэ?
Дитр молча кивнул, стараясь не моргать. Ребус отошел от него и крутанулся на месте, раскинув руки, тальма черной волной всколыхнулась за ним.
