— Слышь-ка, Дуся, — набрался он духу заговорить, — соседку твою, чернявую такую, с челочкой, как найти?
— Это которую? В голубой кофте, что ль? — заинтересовалась Дуся вяло. — Вальку, что ль? С угла к ей дверь.
Отправились они со Славкой к этой самой Вальке. Она, оказалось, была поварихой на торфоучастке. Друзья вошли в угловую дверь. В комнате с пятью такими же кроватями, как и в барачном зале, обитали те, что поближе к начальству: повариха, бухгалтерша, завклубом, завскладом, докторша. Понятно, всего этого Митька и Славка покуда не знали и с любопытством разглядывали угловое помещение.
На стене здесь висело радио. Керосиновая лампа была поярче, занавески на кроватях и на окнах — побелее, цветов на тумбочках — побольше. Кроме поварихи Вальки, никого из хозяек на месте не было. А эта сидела на своей кровати в обнимку с их помкомвзвода Исаевым. Славка поглядел на Митьку огорченно и шепнул:
— Пошли отсюда!
Понятно, двое наедине — прочим здесь делать нечего. Однако Валька внезапно сбросила с плеча руку Исаева и, обрадованно засмеявшись, двинулась к новым гостям.
— Чего ж это ты, солдатик? — стала она попрекать Горелова. — Обещался быть, а сам не идешь и не идешь. Я уж было собралась этого дурошлепа сержанта возле себя прописать. А на кой он мне? Пойдем. Я тебя ждала.
Гвардии сержант Исаев без звука умотал прописываться к какой-нито другой в барак. Повариха усадила на его место Славку и уставилась на него такими глазами, что тут и разговоров не требуется, Славке бы обнять ее, по-мужски за дело приняться, а он, лопух, отодвинулся. Валька на Федосова поглядела: «Дружок-то твой что, чумной?»
А Славка ничего этого не замечает. Балабонит что-то страсть какое уморительное. А повариха на Митьку глядит да помалкивает. Постоял, постоял он, понял, что проку от Славки в таком деле никакого, и сказал:
— Нечего мне, третьему лишнему, вам глаза мозолить. Пойду я. А ты, Славка, гляди, гвардию тут не позорь.
Дуся обрадовалась ему и позвала гулять. Он охотно вышел из душного, наполненного шепотом и любовными вздохами барака. Они долго бродили у лесной опушки по серебряной от лунного света траве. Дуся рассказывала о доме, матери, сестренках и братике, живущих на станции Грязи Воронежской области, откуда саму Дусю с полгода назад мобилизовали сюда на торфоразработки. Сперва она горевала. За семью очень тревожилась. А стала письма получать — успокоилась. Отец домой вернулся с фронта. Без ноги, правда. А все-таки мужчина в доме. А ей на торфоразработках жить сытнее, чем в Грязях. Чего? Дружочка милого? Его у нее никогда не было. Никому она не нравилась…
