— Хлебца хошь?
— А что, дашь?
— Отчего же не дать? — Митьке по душе была собственная щедрость, нравилось сознавать себя великодушным, способным облагодетельствовать такого же, как и он сам, ничего покуда не смыслящего новобранца, загнанного в училищный карантин. — Подсаживайся поближе. Угостимся чем бог послал.
Особо уговаривать на такое дело голодного человека нет нужды. И все же чернявый удивил Митьку. Едва только Федосов развязал почти опроставшийся за дорогу сидор, как сосед разве что не оттолкнул хозяина и сунулся рожей в открытую горловину сидора. Митька никак не выдал ошарашенности своей. Только усмехнулся про себя. Ему привелось вдосталь навидаться голодных людей, и это научило его прощать им и жадность, и обман, и унижения. Голодного человека — так понимал Митька — нельзя судить, как всех прочих…
Оказалось, что чернявый — назвался он одесситом Славкой Гореловым — вовсе не такой уж застенчивый да молчаливый, каким он представлялся Митьке, покуда малость не подкрепился. Стоило ему едва-едва насытиться, как он сделался страсть каким говоруном. И грамотный был Славка не в пример иным-прочим ровесникам Федосова.
Славка помнил, сколько народу живет в каждом большом городе, где нынче проходит линия фронта, от Мурманска до Азовского моря, какой генерал каким фронтом командует. Он мог верно сказать, какого числа началось наступление под Москвой и Сталинградом, сколько дней оборонялись Одесса и Севастополь. Охотнее всего Славка рассказывал об Одессе, откуда был родом. Послушаешь его — выходит, на всем белом свете не сыскать города красивее и интереснее.
Митька прежде не встречал человека из приморских мест. А в Одессе, по Славкиным словам, запросто можно было поглядеть на океанские пароходы, что привозили грузы из Америки, Индии, из Японии. А в самом городе народ ездил на трамваях, и ежели бы не война, у них пустили бы троллейбус…
Из Одессы, доказывал новый Митькин приятель, вышли самые знаменитые в Советском Союзе писатели и музыканты. Он сыпал фамилиями, которых Митька отродясь не слыхивал. Особо же рассыпался Славка насчет какого-то знаменитого одесского оперного театра, равного которому по красоте не сыскать на всем белом свете. Разве только, может, в столице Австрии Вене.
…Гвардейский стрелковый корпус, в состав которого входила и их артбригада, прямо на Вену не наступал. Они обходили австрийскую столицу с юго-запада. Так что артбригада в Вену, отбитую у немцев, не попала. После боев их расквартировали в курортном городке южнее австрийской столицы. В том самом городке, где лежит нынче в госпитале Славка. Тогда, понятно, никто и подумать не мог, что с ним такое приключится.
