Иногда, по аналогии с тягой к сигарете, молитва превращается в навязчивую потребность. Например, как сегодня утром. Меня все еще окутывают щупальца сна. Я бы многое хотела забыть. Плохие воспоминания как занозы. Иногда они причиняют боль, но с ними учишься жить. Проблема в том, что со временем все они обязательно поднимаются на поверхность.
Ключ от часовни лежит на столешнице. Я беру его и выхожу из дома. Облака расступаются, и между ними появляется солнце. Я смотрю в сторону кладбища, и мой взгляд останавливается на памятнике. Я иду к нему. Сегодня у его подножия еще больше кукол. Когда мы приехали, их было около полудюжины. Сейчас – не меньше десятка. Некоторые из них одеты в лоскутки ткани. От этого они выглядят еще более жутко. Персонажи детских ночных кошмаров. Я представляю себе, как они по ночам оживают, с трудом встают на свои палочки-ножки, бредут к дому, проскальзывают внутрь в щели приоткрытых окон…
Прекрати это, Джек. Ты уже не ребенок. Я пытаюсь совладать с охватившей меня дрожью и переключаю внимание на памятник. В верхней его части виднеется надпись:
В память о перечисленных ниже мучениках, которых за их истовое утверждение божественной истины в правление королевы Марии казнили через сожжение на костре перед этой часовней 17 сентября 1556 года. Этот обелиск возведен в 1901 году нашей эры на общественные благотворительные средства.
Ниже идет список имен:
Джеремия Шуман
Абигайль Шуман
Джейкоб Мурланд
Энн Мурланд
Мэгги Мурланд…
Абигайль и Мэгги. Сожженные девочки. Я прикасаюсь к высеченным в камне буквам. Они холодные, еще не успели вобрать в себя дневное тепло.
Под именами девочек:
Джеймс Освальд Харпер
Исабель Харпер
Эндрю Джон Харпер
Харперы. Ну конечно. Как там сказал Раштон – Саймон может проследить историю своей семьи до самых сассекских мучеников. Флаг ему в руки. Тем не менее в этом памятнике есть что-то такое, отчего меня охватывает грусть. Смерти во имя религии всегда так на меня действуют. Люди сражаются, пытаясь доказать, что их притязания на Бога более оправданны. С таким же успехом можно было бы сражаться за обладание небом или солнцем. И я уверена, что, не будь Бога, люди именно этим и занимались бы.
Я отворачиваюсь от памятника и его кукольной паствы и возвращаюсь к часовне. Подняв голову, смотрю на обветренное белое строение. «Дорожите ремнем, ибо дни лукавы». Ну хорошо. Мне необходимо примириться с этим местом, если я хочу, чтобы мое пребывание здесь имело хоть какой-то смысл. Я отпираю дверь и толкаю ее внутрь.
