— Тебе нужен мост, не так ли? — певуче произнес он.
— Нужен, — кивнул я.
— Тогда отдай мне свой язык.
— Что? — вздрогнул я и взглянул на карту. Багровый Дьявол ожил на своем троне, в руках у него появилась лира, и он неспешно бренчал заунывный мотив, перебирая хрупкие струны когтистыми пальцами.
— Не бойся, — развел руками незнакомец в шляпе, — этот лес без боли. И если ты хочешь пройти, отдай свой язык.
Я хотел пройти. Не зная почему, я ощущал жизненно необходимым стремление идти вперед и поэтому неуверенно кивнул. Мужчина улыбнулся. Он схватил меня за лицо и заставил наклониться к нему. В следующую секунду наши губы сплелись в поцелуе. Когда он выпустил меня, с губ на белоснежную рубашку лилась кровь, и во рту больше не было языка. Я оторопел.
— Вот и все, — довольно кивнул рыжий, — первый дар Дьяволу принесен.
Он с торжеством протер рот рукавом и испарился. Не помня себя от ужаса, я двинулся дальше, а карточный Дьявол не унимался и все выдавал свои трели. Выругавшись про себя, я пересек мост и почти сразу оказался на аллее алых деревьев. Они роняли свои яркие листья на пепельную землю, и те сразу превращались в прах.
Впереди маячил холм. Он притягивал. Я сделал несколько шагов и буквально столкнулся с женщиной. Она восседала на камне в грязных лохмотьях некогда королевского белого платья. Длинные спутавшиеся волосы плохо скрывали ее лицо, насквозь изъеденное крысами. Впрочем, крыс здесь было много и от их бесконечного шуршания казалось, лес заговорил.
Женщина сидела, широко расставив ноги. Она доставала из окровавленного чрева младенцев и, обрезая пуповину ржавыми ножницами, кидала в крысиную кучу. Серые твари не дремали — мгновенно накидывались на свежую плоть и вскоре не оставляли и косточки. Странно, но младенцы молчали.
— Ты ведь хочешь пройти на холм? — простонала женщина, вытащив очередного младенца из хлюпающей дыры.
Я поморщился, а Дьявол на карте залился небывалым смехом. Вокруг него возникла орда чертят, устраивающих цирковые представления на расписных предметах. В них я хорошо различил человеческие останки.
— Интересно, что мне отдать? — подумал я и к удивлению уловил собственный голос, вырвавшийся из безъязыкого рта.
— Мне нужны твои руки, — проговорила женщина, запихивая острием ножниц голову нового ребенка обратно в себя.
— Но…
Она застонала. И я вспомнил, что мне нужно, во что бы то ни стало пройти на холм.
Я подался вперед к женщине. Ржавые ножницы щелкнули у плеч, мои руки упали в крысиное море и исчезли навеки.
