— Почему? — я начинал подозревать неладное. В голове крутилось напряженное звучание «Long hard road out of hell» легендарного дяди Мэнсона.
— Занят делами, — последовал незамедлительный ответ.
— Ясно, — я повалился рядом и, отвернувшись к стене, изображал спящего.
— Не забудь выпить лекарства, — в полусне пробормотал Алекс и захрапел.
Он точно либо издевался, либо что-то скрывал. И я вознамерился узнать секрет, чего бы мне это не стоило. Я был таким дураком…
По жизни всегда замечал: об отношениях любовников все скажет поза, в которой они спят. Так вот… до этого дня, мы всегда спали обнявшись. Но утром 26 апреля я проснулся в одиночестве на середине кровати, а Алекс ютился у самого края, подперев руками подушку. Я попробовал его обнять, но он отстранился.
Этот жест окончательно заставил меня решиться на отчаянные меры. Алекс встал рано и начал собираться. Все это время я делал вид, что сплю, но стоило ему выйти за дверь, как я, словно титулованный пожарник, молниеносно нацепил одежду и ринулся следом.
Никогда не следил, а тут пришлось… так унизительно. Но пока в моей груди горел огонь, мешая даже дыханию, я не мог поступить иначе. Я любил, меня — нет. И я намеревался найти этому доказательства, на самом деле тайно надеясь отыскать опровержения.
Глупо, ведь, кто ищет, тот найдет… всегда. Жаль народная мудрость доходит лишь опытным путем и ценой испорченных отношений.
Алекс не делал ничего предосудительного — зашел на почту, потом заплатил за квартиру, с кем-то поговорил по мобильнику, затем он сел в автобус и я двинулся следом. Пришлось напялить капюшон толстовки и прятать лицо. В автобусе было жарко, в своем конспирационном костюме я весь вспотел, но Алекс даже не глянул на меня.
От своей собственной ничтожности, меня начало тошнить. А может, просто укачало. Но от себя противно мне все же было… ох, как было.
Алекс вышел возле торгового центра и направился к нему. Вот тут мое сердце радостно забилось, неужели он помнит о годовщине и хочет подыскать подарок?!
— Рано радуешься… — шепнул себе я.
Алекс прошел до первого этажа с закусочными и кафе. Он подошел к одному из столиков и радостно обнял рыжего парня, сидящего в полном одиночестве.
Я готов был биться лбом о мраморную колонну, за которой прятался.
Вот так… Вот его дела! Я никогда не был значимым для Алекса. Боль и ревность подступали к горлу, сжимали кадык, вдавливая его с шею. Я терял дыхание. Но на границе разума и бреда рождалась светлая спасительная мысль — а может, это не то, о чем я думаю? И от нее сразу становилось легче дышать.
