Я хмурюсь, вспоминая деда.
— Это не похоже на дедушку, которого я знал. То есть да, он был еще тем засранцем, но он не… — Я резко выдыхаю через нос, пытаясь подобрать правильные слова. — Он заслужил каждую частичку моего доверия к нему, а ведь я тот еще нахальный сукин сын.
Отец смеется.
— Я рад. Должно быть, он понял, что его манера воспитания детей оказалась не идеальной, раз из меня вышел пьяница. Хотя, моя ничуть не лучше, — добавляет он.
— Боже, — стонет он, сжимая пальцами переносицу. — Как же сильно я облажался перед тобой, да? — Он внимательно изучает меня. — Ты пьешь? Употребляешь наркотики? Богом клянусь, если из-за тебя твоей девушке придется пройти через то же самое, что и твоей матери…
Мне становится смешно, потому что, во-первых, я отношусь к Саванне как к королеве. А во-вторых, сейчас он ведет себя как отец, что немного… странно.
— Нет. Тебе не о чем беспокоиться.
Он кивает, но его глаза все еще подозрительно прищурены.
— Тогда что значат все эти татуировки? Блейк сказал, что их у тебя несколько, но кто-то должен научить этого мальчика считать. Несколько штук, черт возьми, — бормочет он себе под нос. Указывая на мое лицо, он спрашивает: — А это что у тебя на губе висит? Думаешь, Господь проделал мало дырок в твоей голове?
Я усмехаюсь и сажусь на пустой стул Саванны.
— А дальше ты собираешься сообщить, что мне нужно подстричься? Или, может, убраться в комнате?
Он улыбается и снова включает звук телевизора.
— Возможно. Мне придется наверстывать целые годы.
Игра закончилась, и мы несколько минут смотрим новости, пока я не нарушаю тишину:
— Почему мне никто не рассказал?
Уголок его губ дергается, пока он обдумывает ответ.
— К тому моменту я уже достаточно навредил. Твоей мамы не стало, а ты меня ненавидел. Блейк хотел тебе рассказать, но я попросил его этого не делать. Сказал, что от этого будет мало толку, если расскажет он, и мне стоило сделать это самому. — Он бросает на меня быстрый взгляд. — Спасибо за возможность объясниться. Моя совесть… ну, не совсем чиста, но чуть посветлела. — Он вздыхает. — Я люблю тебя, сын, и сожалею о всем том дерьме, через которое тебе пришлось пройти из-за меня. Ты, Блейк, твоя мама — вы заслуживали кого-то намного лучше меня.
Я прокашливаюсь, пытаясь избавиться от гребаного кома, вновь появившегося в горле. Из-за него невозможно дышать, черт подери.
Я ненавидел отца, когда приехал сюда сегодня вечером, и часть меня всегда будет его ненавидеть. Но теперь она гораздо меньше и освободила место для любви. Я осознаю, что именно она и лежит в основе моей ненависти.
