Саванна была права. Я ненавидел его, потому что мне было не все равно, а не все равно, потому что люблю его.
В конце концов, он мой отец, и у нас с ним было и хорошее. Было. Мне просто стоит постараться и вспомнить, потому что на всех воспоминаниях лежит уродливая тень моей ненависти.
Я не знаю, сколько времени ему осталось, и увижу ли я его снова, а потому просто говорю:
— Я тоже люблю тебя, папа.
Он улыбается, как на той фотографии, и вытирает набежавшую слезу. — А теперь, насчет свадьбы…
***
Уже около двух часов ночи, когда мы собираемся уезжать из больницы, мое настроение резко упало, но Саванна, похоже, единственная, кто это замечает. Она все время бросает на меня озабоченные косые взгляды, а я их игнорирую.
Может, я и в дерьмовом настроении, но не хочу быть сегодня занозой в заднице. Поэтому я не открываю рот остаток ночи и стараюсь вести себя, словно все в порядке. Но это не так.
Блейк достает сигарету и засовывает ее в рот, несмотря на все знаки, запрещающие курение в отделении скорой помощи.
— Все прошло не так плохо, да?
Он говорит, не высовывая сигареты, и каждый раз, когда она двигается во время разговора, мне хочется выдернуть ее и засунуть ему в нос.
От щелчка пальца из зажигалки появляется оранжевый огонек. Блейк подносит ее к сигарете, заслоняет свободной ладонью и глубоко затягивается.
— Вы, по крайней мере, друг друга не поубивали, — добавляет он и медленно выдыхает.
— Почему ты мне ничего не рассказал?
Блейк встречается со мной взглядом, и на секунду мне кажется, что он собирается прикинуться дурачком. Но затем качает головой и опускает взгляд, засовывая зажигалку обратно в карман.
— Слушай, мужик, он не хотел, чтобы информация шла от меня.
— И что? — Я повышаю голос и делаю шаг к нему. — Боже! Поверить не могу. Ты хоть представляешь, сколько времени мы потеряли из-за идиотского вранья? Мне никогда не вернуть назад это время, и ты, — из всех гребаных людей, — ты должен был мне рассказать.
Саванна встает между нами и кладет руки мне на грудь.
— Давайте перенесем этот разговор на парковку, пока не вызвали охрану, хорошо?
Блейк хмурится и делает еще одну затяжку, понизив голос, чтобы пробормотать:
— Не пытайся взвалить все это на меня, придурок. Я пытался заставить тебя поговорить с ним почти два гребанных года, но твоя упрямая задница меня и слушать не хотела. Это твоя вина, что ты упустил с ним время. Не моя.
Он пытается пройти мимо, но я хватаю его за руку. В его взгляде ярость, но в моем она в десятикратном размере.
