Паскуано расхохотался:
– А вы держите марку, а? Ладно. Имейте в виду: в отчете я об этом не напишу. По-моему, сначала ему прострелили ногу.
– Какую?
– Это имеет значение? Левую.
– Очевидно, им нужно было что-то узнать.
– Не исключено. Они оставили его в таком состоянии на несколько часов, затем в дело пошел нож. У него все тело в колото-резаных ранах. Затем его добили пятью выстрелами: три пули попали в грудь и две в лицо.
– Значит, по фото его не опознать.
– Ваши комментарии меня просто бесят! Вы сами не видели, как он выглядел?!
– Прежде чем убить, его раздели?
– Странно слышать от вас такой умный вопрос. Да, он был голым. Но его не раздевали после убийства. Скорее всего, застали в постели, он так спал. А после того как убили, завернули в покрывало, которое было под рукой.
Монтальбано помолчал.
– Могу я спросить, о чем вы так глубокомысленно молчите, напрягая свои многострадальные мозги? – спросил Паскуано.
– Чтобы развязать кому-то язык, ему, как правило, не простреливают ногу. Жгут ладони, выкалывают глаза… Раны на теле – это понятно, но вот нога…
– У него были очень ухоженные…
– Что?
– Ноги. Думаю, он часто делал педикюр.
– Что-то еще?
– Правая нога была прооперирована, давно. Сшивали разорванные связки.
– Значит, он хромал?
– Трудно сказать.
– Что-то еще?
– Да. Сделайте одолжение, комиссар, убирайтесь ко всем чертям!
Подъезжая к Вигате, Монтальбано понял, что едет под сто, на скорости, для него не типичной. Притормозил, осознав, что выжимать педаль акселератора с удвоенной силой его вынуждало чувство голода. Он почти вбежал в трактир, и Энцо, увидев такую спешку, испугался:
– Случилось что?
– Ничего.
Он уселся за свой любимый столик.
– Что вам принести?
– Все.
Монтальбано постыдным образом предался чревоугодию. Хорошо, что в этот час посетителей почти не было, разве что один тип, да и тот уткнулся в газету, развернутую на столе рядом с бутылкой вина.
В конце концов даже Энцо удивился:
– Рад видеть вас в добром здравии, синьор комиссар!
– Спасибо.
– Немного ликеру для пищеварения?
– Нет.
В желудке совсем не осталось места. От капли ликера он бы лопнул, как толстяк в комедии Монти Пайтонов.
Салон собственной машины показался комиссару меньше обычного. Он неторопливо прогулялся до маяка, сел на свой любимый плоский камень. Вдруг навалилась такая дремота, будто век не спал. Он решил вздремнуть пару часов дома.
Монтальбано вернулся в участок около пяти.
– Ах, синьор комиссар! Криминалисты разослали фоторобот одного из тех, которых нашли умершими в колодце. Я провел поиск среди людей, которые объявлены пропавшими.
