Увидев комиссара, Катарелла разве что на колени перед ним не упал:
– Пресвятая Дева Мария, синьор комиссар, как я рад вас видеть! Даже не высказать, сколь обременительно было мне ваше отсутствие! Галло мне все как есть поведал! Утречком я уж позвонил-таки в госпиталь, и синьора Фацио мне сказала, что…
– Все будет хорошо, Катаре. И спасибо тебе.
– За что, синьор комиссар?
– За то, что поговорил с Ливией.
Катарелла покраснел как помидор.
– Синьор комиссар, вы уж простите, что я вмешался, но она, синьорина, поскольку показалась мне сильно сердитой…
– Ты все правильно сделал, пришли мне Ауджелло.
– Как Фацио? – первым делом спросил Мими.
– Он на операционном столе.
– Галло сказал, что он вас не узнал.
– Более того, он в нас стрелял! Но с ним все будет хорошо. Что сказал Паскуано про второй труп?
– Паскуано не обнаружил на теле никаких ранений, ни ножевых, ни огнестрельных. Он считает, что парня сбросили в колодец живым. По-моему, твое предположение, что это сделал Фацио в целях самозащиты, оправданно.
– Его опознали?
– Нет. У него не было документов. И даже отпечатки пальцев, думаю, не помогут.
– Почему?
– Я видел его руки. Падая, он отчаянно пытался за что-нибудь ухватиться. Кончики пальцев стерты до мяса.
– Мы узнаем больше, когда Фацио сможет говорить. А что насчет первого трупа?
– Ждем заключения криминалистов.
– Ты говорил с Паскуано?
– Думаешь, он будет со мной разговаривать?
– Ладно, я сам ему позвоню, ближе к обеду.
– Послушай, Сальво, я не хочу тебя нервировать, но…
– Что еще?
– Мне кажется, мы должны сообщить Бонетти-Альдериги про Фацио.
– Зачем?
– Шила в мешке не утаишь. Не хотелось бы, чтобы он узнал об этом от других.
– Другие – это кто?
– Например, какой-нибудь журналист.
– Дзито наш человек.
– За Дзито я спокоен. Но подумай, Сальво, Фацио лежит в больнице во Фьякке под своими именем и фамилией, с черепно-мозговой травмой и огнестрельным ранением в голову. Теперь представь, что какой-нибудь журналист из Фьякки…
– Ты прав.
– Имей в виду, тебе придется отправить Фацио на больничный. Что ты скажешь шефу, что у Фацио тиф?
– Ты прав.
– Я бы позвонил ему не откладывая.
– Уже звоню.
Монтальбано набрал прямой номер начальника и включил громкую связь.
– Монтальбано это. Я хотел бы…
– Дорогой мой, как я рад! Как жена, детки?
Это был начальник канцелярии Латтес, ханжа и подхалим, каких свет не видел. Он пребывал в твердом заблуждении насчет семейного положения Монтальбано.
