Да, все шло через пень-колоду. И Жорес решил, пока не поздно, всерьез подумать об аспирантуре. Времени оставалось около года, не больше. Пора было начинать подготовку почвы — узнать состав приемной комиссии, налаживать нужные контакты. Какой же он был дурак до сих пор! Мечтал о настоящей любви. Нашел, натешился!.. Аспирантура — вот где золотое дно. Вот куда надо было направить все силы. В конце концов, не удастся зацепиться за науку самому, можно будет подыскать молодку с будущим, с перспективой...
И зачастил Жорес Ляховский в «командировки»: готовил почву. Какие уж тут мысли о жене, какие заботы о дочке. Жаль вот только квартиры. Опять выбрасывай тысячи на ветер. Конечно, при желании можно было бы отсудить квартиру, а на худой конец — устроить жене такую жизнь, чтоб она сама убежала от него. В этом случае Вероника наверняка не стала бы судиться — не в ее характере. Однако он решил квартиру уступить — во имя своего авторитета. Иначе люди заклюют. Носа нигде не покажешь! А так — разошлись полюбовно, без драки и скандалов. Какого рожна ей еще надо? Квартира — это вам не шуточки. Не каждый способен на такое самопожертвование, спасибо должна будет сказать. Пусть себе живет с дочкой на здоровье...
17
А Вероника жила своими заботами. Каким-то чудом ей удалось закончить второй курс, хотя Лика требовала к себе постоянного внимания — и днем, и ночью. Лекций Beроника почти не посещала, девчата приносили ей задания домой, а когда надо было пойти на семинарские занятия, побыть с малышкой просила мать или Катю. Уговорить Жореса присмотреть за ребенком стоило ей всякий раз огромных усилий. Он находил массу причин, чтобы отказаться. И все твердил: «Бросай учебу! Хватит с меня! Дальше так жить не могу!» Но Вероника держалась изо всех сил, и вот одолела-таки второй курс. Она даже не представляла, что учеба ее может вообще сорваться. Неужели не удастся устроить Лику в ясли? Да и душа болит — сколько той малышке, всего шесть месяцев, и отдавай в чужие руки. Хорошо бы договориться с какой-нибудь бабкой, но попробуй найди ее...
В субботу вечером девочку купали. Помогал и Жорес, вернее, больше командовал, чем помогал, и этим только нервировал жену. Вероника раскраснелась и сразу похорошела, стала такой, как и год назад. Жорес заметил это и вдруг почувствовал: в душе что-то шевельнулось, в памяти ожили забытые тени-эмоции, но лишь на минуту.
Искупав, Лику одели, положили в кроватку. Девочка вначале агукала, совала пальчики в рот, где прорезались уже четыре зубика — два сверху и два снизу. Теперь она так больно кусала грудь, что у Вероники иногда слезы выступали на глазах. Малышка, наверное была голодна — раскричалась.
