Нимфа - Владимир Максимович Домашевич

ВЛАДИМИР ДОМАШЕВИЧ

1

Поезд был еще далеко от Минска, а молодой русоволо­сый капитан уже с нетерпением поглядывал на часы. Он заранее собрал свои вещи, надел шинель, фуражку и си­дел как на иголках, Еще в Москве, едва сошел с трапа, почувствовал: что-то творится с ним неладное, будто идет какая-то странная, неприметная смена одних картин дру­гими, рождение новых чувств, до этого неизведанных или, точнее, забытых в житейской сутолоке последнего вре­мени.

Что-то в душе оживало, оттаивало, он как бы возвра­щался в прошлое, когда был не бравым капитаном, коман­диром мотострелковой роты, а беззаботным Пашкой, про­стым деревенским парнем, который приехал в столицу, стал студентом филфака. Студентом... Правда, походить в студентах довелось ему недолго. Со второго курса — после гибели отца в автомобильной катастрофе — он оставил университет и поступил в офицерское училище, чтобы не висеть на шее у матери и не просить помощи у млад­ших братьев и сестер, которые сами в ней нуждались... И вот он, отпускник, спешит в свое родное село под Мин­ском.

Пожалуй, только сейчас, на этой земле, он почувство­вал, чего не хватало ему там, вдали от дома,— не хватало близких, дорогих людей, не хватало напевной материн­ской речи, слышанной с колыбели, речи, всегда ласкавшей слух, навевавшей сладостные воспоминания. Даже воздух вокруг казался совсем другим, не таким, каким он дышал все последние годы...

Стоя в тамбуре и раз за разом затягиваясь папиросой, капитан с живым интересом провожал взглядом многоэтажные жилые дома, высокие заводские трубы, всматривался в едва различимую в туманной дымке телевизион­ную мачту. Узнавал город и не узнавал, и сердце его невольно ускоряло свой ритм. Вот показался перекидной мост черев знакомую улицу, на ней — общежитие, в котором прожил полтора года и о котором думалось, как о родном доме. Кажется, выскочил бы из вагона и побежал к нему...

Молодая, чернявая — и сама во всем черном — провод­ница оттеснила капитана в сторону, открыла дверь к вы­ходу. Колеса застучали на входных стрелках, машинист вамедлил ход. Поезд приближался к станции.

— Уберите, пожалуйста, чемоданы с дороги, они мне мешают,— попросила проводница.

Капитан тут же переставил их подальше от двери.

Проводница улыбнулась, показав белые зубы, и отки­нула к стенке железный лист ступеньки.

— Понимаю, не терпится... Встречает?

Она и в вагоне была очень внимательна к капитану, однако тот проявлял вежливое равнодушие.