Жизнь показывала, что есть вещи, которых никто, кроме тебя самого, не сделает. Хочешь не хочешь, а надо впрягаться и тянуть. Жорес и тянул, но иногда находили минуты, когда хотелось бросить все к чертовой матери. И если б не каждодневный кусок хлеба, если б не надежда, что за газетный гонорар — при строгой экономии — можно купить на худой конец хотя бы «Запорожец», он, не задумываясь, бросил бы журналистику и подался бы в торговлю, где энергичные люди — а себя он считал именно таким — растут значительно быстрее. Единственное, что ему нравилось в журналистской работе, так это видеть свою фамилию под корреспонденцией или статьей и расписываться в гонорарной ведомости.
Последнее время Жореса начали донимать какие-то страшные, незнакомые прежде чувства. Он все чаще и чаще стал в мыслях оглядываться на прожитые годы и критически оценивать свои поступки. Как раньше жил? Сегодняшним днем. Завтра — хоть потоп. Ловил момент удачи, о большем не думал. А дни бежали, оставляя на теле, на душе глубокие рубцы. В черных, еще густых, вьющихся волосах заблестели седые нити, широкий лоб прорезали морщины, напоминавшие венцы сруба, заметно потускнели глаза, под ними появились мешки. Жорес смотрел на себя в зеркало и удивлялся: как быстротечно время!.. Все это, вместе взятое, портило и без того невеселое настроение, угнетало и тяжелым камнем ложилось на сердце.
Невольно приходилось искать выход. И он искал... Прожить жизнь и не оставить следа? Нет, это не для него, не такой он человек. Он чувствовал в себе столько сил, столько нерастраченной энергии души и ума, что верил: стоит их куда-либо с толком направить, и успех наверняка будет обеспечен. Желаний и грандиозных планов — масса, но реализация их требовала упорного труда. Жорес думал: надо без устали работать, работать до седьмого пота, что-то учить, осваивать. Вот только где набраться терпения, выдержки? Трещала голова, никак не удавалось сосредоточиться на чем-то одном, все мешалось в непостижимом хаосе.
Какая-то властная сила гнала его из дому, лишала покоя. Наконец он пришел к выводу, что единственным избавлением от кошмара может быть какая-нибудь знакомая... Поначалу гнал от себя эту мысль, как мог боролся, но безуспешно. Видно, таким его создала природа, и ничего тут не поделаешь. Да, человек спешил жить. Жить сегодняшним днем...
Казалось бы, что еще ему нужно? У него молодая, милая жена, славная дочурка. Живи, трудись и радуйся. Так нет же! Радости не было. Жорес уже понимал, что дал маху, женившись на этой бедной студенточке. Ей бы да Ритино приданое — еще куда ни шло, можно было бы рассчитывать на машину, а так — пустой звук. Все, что было сэкономлено ценою таких лишений — не пил, не курил, на женщин тратил гроши,— почти все ушло на ребенка. Малышка-то малышка, а расходы какие!
