Она поднесла бокал к своим пухлым темным губам и опустошила его одним глотком.
– Ты нашла что-нибудь? – спросила Биргит. – Ты разгадала эту загадку?
– Я нашла фотографию, – сказала Гэби. – В последней коробке была фотография прелестного маленького коричневого спаниеля. Какое это было облегчение, не передать. Я было подумала, что наконец и вправду сошла с ума.
– И что он сказал на это? – спросила Биргит.
Гэби невесело рассмеялась.
– Он сказал: а, ты имела в виду Тиффи. Если бы я знал, что ты говоришь о Тиффи, тогда совсем другое дело. Но Тэффи, сказал он, у нас не было никогда. Но я знаю, – сказала я, – что собаку точно звали Тэффи. Я уверена в этом.
Девочка в красном платье, Генриетта, впервые что-то произнесла.
– Но как ты можешь быть уверена? – спросила она.
– Я уверена, – сказала Гэби. – Я просто знаю это.
– Но он говорит, ее звали Тиффи, – сказала Генриетта.
Ее лицо было гладким, круглым и белым, как у фарфоровой куклы. Ей, должно быть, было лет пятнадцать или шестнадцать; несмотря на облегающее платье и туфли на каблуках, она вела себя по-детски непосредственно. Она смотрела на свою маму широко раскрытыми глазами, не моргая. Ее лицо, которое, казалось, никогда не менялось, теперь выражало взволнованность.
– Он не прав, – сказала Гэби.
– Ты говоришь, что он врет? – сказала Генриетта.
– Я только говорю, что он не прав, – сказала Гэби. – Я бы никогда не назвала твоего папу лжецом.
Элоиз вернулась, села на свое место напротив меня и посмотрела на всех нас поочередно с улыбкой, пытаясь войти в курс дела.
– Он не мой папа, – сказала Генриетта. Она сидела очень прямо и неподвижно, ее круглые кукольные глаза смотрели не моргая.
– Что это еще? – сказала Гэби.
– Он не мой папа, – повторила она.
Гэби повернулась к нам с Элоиз с явным раздражением и начала объяснять нам подробности, связанные с зачатием Генриетты, будто девочки здесь не было. Генриетта – плод ее предыдущих отношений – скорее даже не отношений, а случайной связи, в которую она вступила, когда ей было чуть больше двадцати. Она встретила Джейми, ее мужа и отца двух других ее детей, когда Генриетте было всего несколько недель.
– Так что всё-таки Джейми твой папа, – сказала она.
Лоуренс стал подавать главное блюдо – каждому досталась маленькая птица с завязанными наверху ножками.
– Что это? – спросила Анжелика, когда ее тарелка оказалась перед ней.
– Цыпленок, – сказал Лоуренс.
Анжелика закричала. Лоуренс застыл с тарелкой в руках.
