– Мы очень рады, что коммунисты наведут хоть какой-то порядок на Святой горе и в долине, – сказал он, не сводя глаз с девушек и ковыряя пальцем в зубах. – А то вот националисты изнасиловали ее. – Он мотнул головой в мою сторону. – Видно, им было невтерпеж, а ничего лучше не подвернулось.
Меня захлестнуло горячей волной стыда. Неужели он забыл, что это сделал Сын Военачальника? Влюбленная девушка вышла из-за стола и пожала мне руку. Такая молодая, чистая ладошка, мне даже неловко стало.
– При старом режиме женщины часто подвергались насилию. Они не знали другой жизни. В Корее японская армия угнала девушек. Им дали японские имена и, как стадо, водили за армией для нужд солдат. Но эти времена остались в прошлом.
– Да, – заговорил парень. – Капиталисты и империалисты много веков насиловали Китай. При феодализме женщин приравняли к скотине. И при капитализме женщин покупали и продавали, как домашний скот.
Я хотела сказать ему, что он и понятия не имеет, каково это, когда тебя насилуют, но девушка была так ласкова со мной, что я потеряла дар речи. Добра-то я ни от кого не видела, кроме моего Дерева и Учителя нашего Будды. Девушка сказала, что принесет мне лекарство, если нужно. Они были такие добрые, счастливые, смелые. Обращались к моему отцу «господин» и даже заплатили за чай.
– Вы совершаете паломничество на Святую гору? – спросила я.
Парни заулыбались.
– Партия освободила китайский народ от оков религии. Скоро паломников вообще не будет.
– Паломников не будет? И Святая гора больше не святая?
– Конечно не святая, – кивнули они. – Но все равно красивая.
Значит, правильно я все поняла. Намерения-то у них добрые, но в голове – чушь собачья.
В том же году, когда я, как обычно, зимовала в деревне, из Лэшаня пришли печальные вести. Моя дочь и ее опекун с женой бежали в Гонконг, потому что коммунисты хотели арестовать их как врагов революции. Всем известно, что из Гонконга никто не возвращается. Какие-то бандиты-чужеземцы, которых называли «англичане», распустили слух, что Гонконг – райское место, а когда приезжие туда попадали, их сразу же заковывали в цепи и заставляли до смерти работать на ядовитых заводах и в алмазных копях.
Тем вечером Дерево пообещало, что я увижу свою дочь. Я так и не поняла, как это возможно, но я привыкла верить Дереву – все его обещания в один прекрасный день исполняются.
Полосатое платье делало толстую девицу еще толще. Она посмотрела сначала на миску с лапшой, от которой шел густой и вкусный пар, потом на меня. Положила в рот полную ложку лапши, скорчила рожу, потрясла головой и выплюнула на стол.
