Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии | страница 73
Детектив Кесбергер был не единственным наблюдателем в Розенхайме в ту субботу; присутствовал также журналист и редактор Альфред Хойек. Хойек путешествовал на велосипеде в Альпах, когда услышал, что в этом регионе находится Грёнинг. Его репортерский инстинкт сработал, и он решил сделать крюк, чтобы посмотреть, что там происходит. Вооруженный «несгибаемым скептицизмом», репортер въехал на частную территорию перед самым обедом и начал перемещаться в толпе. На протяжении пяти часов он слушал рассказы страждущих о своих многочисленных недугах — «как видимых, так и скрытых»[314].
Отчет детектива Кесбергера был написан в духе «только факты и ничего, кроме фактов», сухо и относительно бесстрастно. Хойек, напротив, описал бурную сцену, «духовный мятеж». Влияние Грёнинга на толпу было физически ощутимым и необычайным, писал журналист, стоило тому появиться, как «мертвая тишина» окутала собравшихся. Хойек сравнил это с «присутствием на киносеансе, когда пленку вдруг заклинивает». Люди в толпе с лицами, «изборожденными тревогой и страданием», были «загипнотизированы этим невзрачным маленьким человеком» в мятых обтрепанных штанах и темно-синей рубашке, застегнутой на все пуговицы. В какой-то момент «Грёнинг надолго замолчал в неподвижности», рассказывал Хойек, его «пронизывающие голубые глаза… были прикованы к чему-то вдали, а не к массам людей внизу. Его аскетичное лицо становилось все более напряженным». Когда Грёнинг все-таки заговорил, то очень тихо и, казалось, не двигая ни единой мышцей. Его руки были неподвижны. Он не жестикулировал. Хойеку Грёнинг показался человеком «невинным и искренним», который «должен быть истинно благочестивым»[315].
В какой-то момент, вспоминали оба свидетеля, Грёнинг спросил толпу, кто в ней испытывает боль. По словам Хойека, «по меньшей мере 200 человек подняли руки». Через несколько минут доктор повторил вопрос[316]. Он велел тем, кому по-прежнему было больно, приложить ладонь к больному месту и закрыть глаза. Через десять секунд сказал, что можно открыть глаза, и спросил, что они чувствуют. Ответы были разными, но все говорили, что испытывают странное покалывание[317]. Тогда Грёнинг отошел в угол балкона, где была небольшая тень, чтобы выкурить сигарету. Хойек отметил, что он был «явно истощен»[318].
Детектив Кесбергер вернулся на «Рысистую ферму» через неделю, на сей раз вместе с коллегой. К тому времени толпа увеличилась до нескольких тысяч человек. Они «приветствовали Грёнинга с ликованием».
