Я в ответ кивнул, надел куртку, вышел.
Закурил, стоял, в голове было пусто, от недосыпания бил легкий озноб. Птички чирикали, переругивались, копошились в зарослях сорных трав – внимания на них никакого не обращал. И когда машина подъезжала, я не сразу услышал ее.
Ко двору подкатила «буханка» Петровича, он бодро выскочил из нее, подпрыгивающей походкой направился сразу же в мою сторону.
– Здароў, Сірога! – весело поприветствовал он меня, протянул мне руку, – Ну як вам спалося?98
– Нормально, – ответил я.
– А гэтая, малая твая дзе? Спіць, можа, яшчэ?99 – поинтересовался Петрович, тоже закуривая.
– Не, уже проснулась.
Почувствовал, что от Петровича попахивало водкой, причем свежей; видимо, он уже успел опохмелиться.
«Интересно, как он так, не задумываясь о возможных последствиях, пьяным за руль садится, – проскочила мысль, – Я, несмотря на свою безответственность в отношении ко многому, ни разу себе такого не позволял. Даже если накануне пил, за руль уже не сяду ни за что».
– А мяне тут жонка прасіла кой-чаго для цёшчы прывезці, – пояснил он, – Дык я, вось, і да вас вырашыў заскочыць, паглядзець, як вы тут.100
Я прекрасно ощущал, что Петрович сказать что-то хочет, но сомневается, надо ли. Я ждал, не торопил его.
– І яшчэ кое-што, – наконец-таки решился он, – Я адразу думаў не казаць табе… Гэтая, Таня, з канторы, чарнявая, што… Ці памятаеш яе?101
– Ну, конечно, – ответил я; естественно, помнил.
– Дык вось, яна суседка мая. Яе хата насупраць маёй, я Таньку добра і даўно ўжо ведаю. Карочэ, учора ўвечары, я ўжо трохі паддаў, і тут яна ў двор к нам заходзіць, праз вакно яе ўбачыў. Я яшчэ здзівіўся, яна ж ні разу к нам не заходзіла дагэтуль. Жонка да ёй спачатку выйшла, а потым мяне пазвала, гавора, што я ёй спатрэбіўся зачым-та. Ну выйшаў, паздароваўся, як заўсёды, пачаў пра тое, пра сёе, пра надвор’е, хуёр’е… А яна, бляха, трохі паслухала, потым перабіла мяне – пра цябе пачала пытацца. Пыталася, як ты ўстроіўся, пра што казаў… Ну я так, трохі паведаў ёй, но не шмат. Пра тое, што вы ў гэтай хаце пасяліліся, не стаў казаць нічога. Ну яна паслухала мяне і папрасіла, каб ты да ёй пазваніў, яна, быццам бы, нешта ведае і хоча табе расказаць. Вось, нумар яе…102
Петрович протянул мне половинку тетрадного листа, аккуратно оборванную. На ней номер, написанный синей шариковой ручкой, с подписью «Татьяна». Красивый почерк, видимо, она же и писала. Я принял листок, покрутил в руках некоторое время, сложил вдвое, сунул во внутренний карман куртки.
