Так Жаклин Боклер при помощи мадам Лафрикен поняла искусство и любовь.
8
Акушерка с накрашенным ртом и рыжими волосами сделала Жаклин аборт. Она плотно закрыла, ставни и вымыла руки пахучим мылом.
— Если будешь орать, — предупредила она, — то брошу все, и рожай себе на здоровье!
Затем мадам Боклер, усатая булочница с багровым родимым пятном во всю щеку, уплатила акушерке пятьсот франков. Обе женщины считали и пересчитывали бумажки, наклонившись к яркой лампе.
Жаклин тихо стонала, лежа на диване.
На другое утро отец Боклер высек ее в последний раз.
Вечером старший брат повез ее в исправительный дом.
Сын Боклер был маленький, прыщавый парень, с большими ногами и усиками торчком и с черными зубами. Но булочник Боклер считался богатым, а сын — богатым женихом. Ему улыбались лаваренские девушки виновато и жеманно.
Мамаши говорили: «Очень милый и воспитанный юноша, и даже довольно хорош собой».
Он непоколебимо верил в себя. Он себя обожал. Девушек, которых целовал в темных переулках, презирал от души. Потому что он знал, что он жених, мужчина, а это во французской провинции — редкость. Он регулярно исповедовался, помогал в лавке отцу и жил с женой аптекаря, которую бил.
Когда он и Жаклин сели в вагон третьего класса, Боклер тихо сказал сестре:
— Послушай-ка, шлюха: если тебе очень опротивеет в исправительном заведении, то я тебе помогу выбраться и пущу по рукам. Но половина заработка мне.
Жаклин даже не расплакалась.
Через несколько месяцев Боклер женился на дочери богатого мельника, красивой и веселой девушке. Подруги завидовали ей.
9
Ла-Варен лежит в двадцати километрах от Парижа. Глубокая провинция. Зимой с Марны поднимается холодный туман. На островках голые деревья жмутся друг к другу. В десять часов все спят. Лают собаки. Гудят дачные поезда.
На площади с фонтаном и готической церковью по утрам рынок. Дамы с кошелками осадили зеленщицу. Зеленщица говорит:
— Да, мадам! Ну конечно, мадам!
Дамы говорят:
— Как поживает мосье, мадам?
— Ах, опять вчера играл на биллиарде. Эти мужчины…
— А ваша дочь, мадам?
— Ничего — спасибо! Всё учится в пансионе Лафрикен.
— В пансионе, мадам? И вы не слыхали… дочь Боклер…
— Ах, нет, мадам! Что такое?
Круглые часы на ратуше пробили двенадцать. Лаваренские часы бьют солидно и обстоятельно. Серьезные часы.
Двенадцать. Полдень.
10
Бифштекс изжарен, салат готов. Скатерть в пятнах, тарелки плохо вымыты. Пахнет непроветренной комнатой и пылью. Заскрипела бамбуковая мебель. Это семья Бюнье села за стол.
